Как Россия победила в Крымской войне. (1853—1856). Роман Коротенко
ради следует отметить, что сочинение Вильсона очень сильно отличается от остальных антирусских поделок: в нём практически нет ненависти к России. Даже, наоборот, есть нескрываемые уважение и симпатия к её властителям.
Вот одно из высказываний Вильсона об императоре Александре I: «Он лелеял всеобщее процветание государства, приспособленного к нуждам всех и каждого»74. Немного неожиданно узнать такое про русского царя из уст иностранца, не правда ли?
Особенно впечатлили Вильсона достижения русских в освоении причерноморской Пустоши:
«Земля, на которой ныне стоит город Одесса, не содержала в 1794 году ни одного дома или жителя; теперь здесь тысяча каменных домов и свыше сорока тысяч жителей; из порта ежегодно отплывают восемьсот кораблей и вывозится такое количество зерна, что эта часть света, как и во времена греков и римлян, обещает быть главным зернохранилищем Средиземноморья»75.
Вообще, книгу Вильсона можно назвать хрестоматией разрушенных русофобских стереотипов. Судите сами:
«Наполеон был неточно информирован по нескольким вопросам, касающимся России.
Три его главные ошибки заключались в следующем: вера в то, что хороших дорог нет, а поверхность покрыта затвердевшим снегом; земледелие заброшено; население рассеяно.
Он нашел, однако, такие же прекрасные и действительно более широкие дороги, чем во Франции, ибо пушки могли двигаться по три в ряд со значительным промежутком между ними…
Он также видел, что крестьянство лучше устроено, лучше снабжено топливом, лучше одето и, согласно их привычкам, лучше накормлено, чем любое крестьянство на континенте или любое крестьянство в современной Англии!»76
В своей книге британский генерал рассказал о России столько хорошего, сколько сейчас хватило бы, наверное, на сотню российских книг.
А после всего этого Вильсон переходит к главному:
«Может ли Россия, которая в 1799 году располагала армией только в пятьдесят тысяч человек, в 1807 году – не более восьмидесяти тысяч для защиты обеих столиц, а в 1813 году – всего лишь триста тысяч на всей своей территории… может ли она, несмотря на разрушительное вторжение и войны столь больших потерь и расходов, собрать и перевооружить армию, достаточную для защиты своих приобретений и улучшения своих преимуществ?
Ответ таков: она может; и Европа, и Азия должны признать истинность этого утверждения: ибо обе части земного шара затмеваются массой в шестьсот сорок тысяч человек, которые превратятся в один миллион двести тысяч в боевом порядке, исключая ополчение, татарскую кавалерию и т. д.»77.
Несомненно, британский генерал видел огромную опасность для всего цивилизованного мира, исходившую от непонятной страны, которая в морозной Сибири и жаркой Дикой Степи строила красивые богатые города и принимала к себе различные народы в их самобытности, при этом превращая в верных подданных
«He cherished the general prosperity by a polity adapted to the wants of each and all» (Wilson R. A sketch of the military and political power of Russia, in the year 1817. 4th ed. London, 1817, p. 13).
«The ground on which the town, of Odessa now stands did not contain, in the year 1794, one house or inhabitant: now there are one thousand houses in stone, and above forty thousand residents: eight hundred ships annually sail from the port; and such quantities of corn are exported, that this part of the world, as in the time of the Greeks and Romans, promises to be the chief granary of the Mediterranean» (Ibid., p. 122).
«Napoleon had been inaccurately informed on several points relative to Russia. His three principal errors were, a belief – that there were no good roads but where the hardened snow covered the surface – that cultivation was neglected – and that her population was dispersed. He found, however, as fine and indeed broader roads than any in France, for the guns could move three abreast with considerable intervening space… He saw a peasantry better housed, supplied with fuel, better clothed, and, according to their habits, better fed than any peasantry on the continent, or any of the peasantry of modern England!» (Ibid., p. 35—36).
«Can Russia, who in the year 1799 had a disposable army of only fifty thousand men; in the year 1807, not more than eighty thousand to defend both capitals; and in the year 1813, only three hundred thousand on her whole territory, after several years preparation; can she, notwithstanding a destructive invasion and wars of such great waste and expenditure, have collected and re-equipped armies sufficient to defend her acquisitions and improve her advantages? The answer is, She can; and Europe and Asia must acknowledge the truth of that assertion: for, both quarters of the globe are overshadowed by the mass of six hundred and forty thousand men, which an establishment of one million two hundred thousand ranges in order of battle, exclusive of militia, Tartar cavalry, &c» (Ibid., p. 148).