Как Россия победила в Крымской войне. (1853—1856). Роман Коротенко
что Россия – сильная держава, не приводил.
С другой стороны, замечательное обоснование для нападения на Россию было дано известным экономистом Карлом Генрихом Марксом буквально перед самым началом Крымской войны.
В своей статье для «Нью-Йорк трибюн», написанной в апреле 1853 года, он объясняет: для Британии критически важно увеличивать продажи её товаров, и именно поэтому она вынуждена вторгаться на чужие рынки, в частности – на традиционные российские рынки в Азии82. Однако, продолжает Маркс, в условиях, когда две трети британских товаров во Внутреннюю Азию шли через Дунай и черноморские порты, Россия, получив полный контроль над Чёрным морем, смогла бы эффективно защитить свою торговлю83.
Несомненно, Карл Генрих Маркс был достаточно продвинутым экономистом, чтобы определить истинное содержание так называемого «Восточного вопроса». При этом ярый русофоб Маркс не только не упоминает (в отличие от современных российских учебников по истории) русскую экспансию в качестве причины Крымской войны, но также и не стесняется упомянуть фактор экспансии британской.
Кроме прочего, Маркс являлся ещё и мировым лидером профессиональных революционеров, для которых работодателем уже была обозначена цель №1 – суверенная Россия. Поэтому Маркс не мог не попытаться перевести свои, по сути, разумные выводы – в идейно правильную патетику:
«Россия – определенно завоевательная нация, и так было в течение целого столетия, пока великое движение 1789 года не вызвало к мощной активности её антагониста грозной природы. Мы имеем в виду Европейскую Революцию, взрывную силу демократических идей и врожденную жажду свободы человека. С той поры на европейском континенте существовали в действительности только две державы – Россия с её абсолютизмом и Революция с демократией»84.
Соответственно, все европейские революционеры в грядущей войне становились естественными союзниками Британии:
«Если Россия овладеет Турцией, то её сила увеличится почти вдвое, и она станет превосходить всю остальную Европу вместе взятую. Такое событие было бы невыразимым бедствием для революционного дела. Сохранение турецкой независимости или, в случае возможного распада Османской империи, препятствие российской схеме аннексии – это вопрос высочайшего момента. В данном случае интересы революционной демократии и Англии идут рука об руку»85.
Как говорится: ни убавить, ни прибавить.
Подобная обработка общественного мнения Европы в духе нетерпимости к России постоянно набирала обороты и вскоре достигла огромных масштабов. На этой волне в 1843 году появляется, пожалуй, наиболее известное из наиболее русофобских произведений – книга «Россия в 1839 году» авторства французского маркиза де Кюстина.
Астольф Луи Леонор де Кюстин к тому времени был известен в Европе в основном своими гомосексуальными скандалами, и в гораздо меньшей
«The supreme necessity of a never-casing expansion of trade – this fatum which spectre-like haunts modern England, and, if not appeased at once, brings on those terrible revulsions which vibrate from New York to Canton, and from St. Petersburg to Sydney – this inflexible necessity has caused the interior of Asia to be attacked from two sides by English trade: from the Indus and from the Black Sea; and although we know very little of the exports of Russia to that part of the world, we may safely conclude from the increase of English exports to that quarter that the Russian trade in that direction must have sensibly fallen off» (The eastern question: reprint of letters written 1853—1856 dealing with the events of the Crimean War by Karl Marx. London, 1897., p. 16); «Крайняя необходимость непрестанного расширения торговли – этот фатум, который, подобно призраку, преследует современную Англию, и, если его не успокоить немедленно, он вызовет те ужасные потрясения, которые сотрясают всю территорию от Нью-Йорка до Кантона и от Санкт-Петербурга до Сиднея, – эта непреклонная необходимость привела к тому, что внутренние районы Азии стали подвергаться нападению английской торговли с двух сторон: со стороны Инда и с Чёрного моря; и хотя мы очень мало знаем об экспорте России в эту часть света, из увеличения английского экспорта в прошедший квартал мы можем с уверенностью заключить, что российская торговля в этом направлении, вероятно, заметно сократилась».
«Of these amounts, at least, two-thirds must have gone to ports in the Black Sea, including Constantinople. And all this rapidly increasing trade depends upon the confidence that may be placed in the Power which rules the Dardanelles and the Bosphorus, the keys to the Black Sea. Whoever holds these can open and shut at is pleasure the passage into this last recess of the Mediterranean. Let Russia once come into possession of Constantinople, who will expect her to keep open the door by which England has invaded her commercial domain?» (Ibid., p. 16); «Из этих сумм по крайней мере две трети должны были пойти в порты Чёрного моря, включая Константинополь. И вся эта быстро растущая торговля зависит от благорасположения державы, управляющей Дарданеллами и Босфором, ключами к Чёрному морю. Тот, кто держит их в руках, может открывать и закрывать с удовольствием проход в эту последнюю нишу Средиземного моря. Пусть Россия однажды вступит во владение Константинополем – кто будет ожидать от неё, что она откроет дверь, через которую Англия вторглась в ее торговые владения?»
«Russia is decidedly a conquering nation, and was so for a century, until the great movement of 1789 called into potent activity an antagonist of formidable nature. We mean the European Revolution, the explosive force of democratic ideas and man’s native thirst for freedom. Since that epoch there have been in reality but two powers on the continent of Europe – Russia and Absolutism, the Revolution and Democracy» (Ibid., p. 18).
«But let Russia get possession of Turkey, and her strength, is increased nearly half, and she becomes superior to all the rest of Europe put together. Such an event would be an unspeakable calamity to the revolutionary cause. The maintenance of Turkish independence, or, in case of a possible dissolution of the Ottoman Empire, the arrest of the Russian scheme of annexation, is a matter of the highest moment. In this instance the interests of the revolutionary Democracy and of England go hand in hand» (Ibid., p. 18—19).