Ночи нет конца. Алистер Маклин
гнусавый голос выдавал в говорившем обитателя нью-йоркских трущоб. – На нас лежит ответственность, мой мальчик. Не растянуть бы нам связки.
– Не переживай, Солли. – Джонни покровительственно потрепал того по лысине. – Я только проветрюсь.
– Но сначала наденьте эту парку и штаны. – Мне некогда было думать о том, что заботит маленьких человечков в пестрых пиджаках и еще более пестрых галстуках. – Они вам пригодятся.
– Холод мне не страшен, приятель.
– Такой холод страшен. Температура наружного воздуха на шестьдесят градусов ниже той, что в салоне.
Послышались удивленные восклицания кого-то из пассажиров, и молодой человек, сразу посерьезнев, взял у Джекстроу одежду. Не став дожидаться, когда он оденется, вместе с Джоссом я вышел из салона.
Стюардесса склонилась к раненому бортрадисту. Осторожным движением я поставил ее на ноги. Она не стала сопротивляться, лишь молча взглянула на меня. В больших карих глазах, выделявшихся на белом как мел лице, стоял ужас. Ее бил озноб, руки были холодны как лед.
– Хотите замерзнуть насмерть, мисс? – Подыскивать слова сочувствия мне было некогда, к тому же я знал, что этих девушек учат, как вести себя в чрезвычайных обстоятельствах. – Разве у вас нет шапки, пальто, сапог или чего там еще?
– Есть, – произнесла стюардесса глухим, почти безжизненным голосом. Она стояла у выхода. Слышно было, как ее локоть выбивает по двери дробь. – Схожу оденусь.
Выбравшись из разбитого окна, Джосс пошел за носилками. Пока мы ждали его, я приблизился к аварийной двери, расположенной сзади летной палубы, и ударами пожарного топора попытался открыть ее. Но дверь не поддавалась.
Подняв носилки, мы принялись привязывать к ним бортрадиста, стараясь, несмотря на тесноту, не причинить ему боли. В эту минуту вернулась стюардесса. На ней было теплое форменное пальто и сапоги. Я бросил ей брюки из меха карибу.
– Так-то лучше, но не вполне. Наденьте вот эти штаны.
Она заколебалась, и я грубо добавил:
– Мы отвернемся.
– Я… мне нужно проведать пассажиров.
– С ними все в порядке. Поздненько вы о них вспомнили, а?
– Знаю. Прошу прощенья. Но я не могла оставить его одного. – Стюардесса взглянула на молодого человека, лежавшего у ее ног. – Как вы думаете… я хочу сказать… – Она замолчала на полуслове, и вдруг у нее вырвалось: – Он умрет?
– Вероятно.
Девушка вздрогнула, словно получив пощечину. Я не хотел причинить ей боль, а лишь констатировал факт.
– Сделаем все, что в наших силах. Но боюсь, этого окажется недостаточно.
Наконец мы надежно привязали раненого к носилкам, обложив его голову мягкими вещами. Когда я поднялся на ноги, стюардесса поправляла полы пальто, из-под которого выглядывали меховые штаны.
– Отвезем его к себе в барак, – объяснил я. – Внизу стоят нарты. Места хватит и вам. Можете поддерживать ему голову. Хотите поехать?
– Но пассажиры… – нерешительно проронила она.
– О них