Охотник. Тана Френч
понаблюдать, как Джонни пытается сообразить, что со мной делать, поддаст жару.
– Факт, – соглашается Март. – Но я бы не хотел, чтоб у него случился нервный припадок и он уволок Падди Англичанина у нас из-под носа до того, как все может сделаться интересным. Это было б псу под хвост.
– Никаких резких движений я делать не собираюсь, – говорит Кел. – Мое присутствие он едва заметит.
– Безобидность тебе дается классно, это верно, – говорит Март, улыбаясь так, что все лицо его сморщивается от увлеченности, – когда оно тебе надо. Ладно, раз так. Приходи в “Шон Ог” завтра вечером, когда Джонни притащит туда Падди Англичанина на досмотр, там и поглядим, что имеем. Годится?
– Вполне, – говорит Кел. – Спасибо.
– Меня не благодари, – отзывается Март. – Я б сказал, что, втягивая тебя в чушь этого субчика, одолжения тебе не делаю. – Допивает чай и встает, по очереди распрямляя суставы. – А ты на что миллионы свои потратишь?
– Круиз на Карибы сойдет, – говорит Кел.
Март смеется, отсылает Кела нахер с этим и топает к двери, натягивая соломенную шляпу на пух шевелюры. Кел убирает печенье и несет кружки в мойку. Задумывается, с чего Март решил выложить гарде и залетной птице затею, какая может оказаться аферой, – только с того, что по каким-то своим причинам захотел, чтобы Кел оказался в деле.
Главное дарование, какое Кел в себе обнаружил с тех пор, как поселился в Арднакелти, – обширная умиротворяющая способность предоставлять всему идти своим чередом. Поначалу это качество плоховато сочеталось с его глубоким инстинктом все исправлять, но со временем они уравновесились: Кел в основном применяет свой позыв исправлять к осязаемым предметам – к своему дому, например, или к чьей-либо мебели, – а остальному позволяет исправляться самостоятельно. Ситуация с Джонни Редди не из тех, какие можно оставить в покое. Хотя и тем, что надо исправлять, она тоже не кажется. Видится она одновременно и более хрупкой, и более переменчивой, то есть тем, за чем необходимо наблюдать – на случай, если заполыхает и разбушуется.
Трей вынуждена идти в лавку, потому что Мэв – подлиза. Очередь-то ее, но она устроилась с отцом на диване и заваливает его дурацкими вопросами про “Формулу-1” по телику и упивается его ответами так, будто это тайны Вселенной. Когда мамка велела ей идти, Мэв надула губки, а отец рассмеялся и сказал:
– Ай, ну оставь ребенка в покое. Нам здоровски, правда, Мэвин? Оно что, горит?
А поскольку горит то, что на ужин нечего есть, Трей бредет в деревню, волоча за собой хозяйственную тележку. Даже Банджо ее не сопровождает, она оставила его валяться в кухне на полу, в самом прохладном углу, – когда прищелкнула пальцами, зовя его с собой, он, тяжко и жалобно пыхтя, лишь вскинул на нее изнуренный взгляд.
Ходить в лавку Трей не любит. Еще пару лет назад Норин взглядом выпихивала ее вон, стоило Трей зайти, и Трей тибрила что-то всякий раз, как Норин отводила злые глаза, чтоб обслужить другого покупателя. Нынче Трей обычно платит за то, что хочет взять, а Норин кивает ей и интересуется, как дела у мамы, но время от времени Трей все равно