Чужая. На своей земле. Waldfrau
Инара его видит, и мгновенно ушло на глубину. Оно не нырнуло, не сделало ни одного движения, а именно ушло, скрылось, как скрывается под водой брошенный в нее камень. Огда снова потянула Инару за руку и девочка, оторвав, наконец, взгляд от воды, пошла рядом с матерью.
Обратно в село шли молча, разговаривать никому не хотелось, все мысли людей были только об утонувшей девушке и об опасности, которая таилась теперь в реке. И самым ужасным в этом было даже не то, что никто не мог даже предположить, когда река снова захочет забрать себе кого-либо из живых, неважно – человека или животное, оказавшихся поблизости от воды. Хуже всего было то, что бороться с притаившимся в реке чудовищем невозможно, у людей нет для этого сил и средств. Теперь все село будет жить под угрозой того, что несчастье может произойти с любым: мужчиной, женщиной, ребенком, коровой, овцой или лошадью. Хорошо, если речной дух удовольствуется одной жертвой, а если он войдет во вкус? Где теперь стирать белье, поить скотину? Приближается жаркое лето, наверняка дети буду бегать на речку купаться – их же ничем не удержишь, разве только на привязь посадить.
Инара плелась следом за матерью, смотрела себе под ноги, чтобы никто не видел ее слез. Она не в первый раз видела смерть, помнит, как умерла старая Мерья, до беспамятства любившая девочку. Инара сидела около постели старухи почти до самого последнего ее часа, и лишь когда старуха начала задыхаться, Огда увела девочку, а сама осталась около умирающей. Умирали соседи – старики и старухи, прожившие долгую жизнь, оставившие после себя множество детей, внуков, крепкие дома и ухоженные поля. Это не было чем-то неестественным, пугающим или неправильным, это был закон жизни. Происходили и несчастные случаи – кого-то укусила ядовитая змея, кто-то замерз в поле, потеряв дорогу в зимнюю пургу, или был в лесу насмерть придавлен упавшим деревом. Такие случаи можно было понять и объяснить, но то, что случилось с Седной, было совершенно непонятно и необъяснимо. Даже если девушка сошла с ума и решила утопиться, она бы не стала рвать на себе бусы, ее явно силой тащили в воду, а, значит, утопили. И утопил тот, кого Инара видела сегодня в реке.
Процессия уже почти подошла к дому Седны, и тут Инара увидела ее мать – не вынесшая муки неизвестности Реба бежала по улице им навстречу. Увидев скорбные лица людей, убитого горем мужа, которого вели под руки два соседа, женщина сразу все поняла и молча, как подрубленное деревце, упала в пыльную дорожную колею.
– Ее больше нет, Реба, река забрала нашу дочь. – Сказал отец Седны бесцветным, тихим страшным голосом, освободился от поддерживающих его людей и на негнущихся ногах прошел мимо сидящей в пыли жены к дому. Бусы Седны он так и держал в руках. Женщине помогли встать, взяли под руки, повели в дом.
– Нечего вам тут, идите, – Брент как будто недовольно махнул рукой на Огду с девочкой, – побыстрее давайте, что встали. Староста гнал их подальше от ворот полного горя дома, откуда уже несся дружный рев рыдающих младших брата и сестры