Неохазарус. Мурат Юсупов
обманчивое лицо снега, хо-тя голова плавится в лучах июльского солнца.
Он не был одинок на влажной траве, пока с ним, в его мечтах, была она, и готов был изрыть тонны ссохшейся земли, чтобы пережить одиноче-ство времени, в которое попал. Расул стремился навстречу теплому ветру, иногда заглядывая в мертвые лица товарищей. Его виски в один миг посе-дели, когда он понял, что грызет ее образ, как голодный человек сухарь, ко-гда думает, что Марат заберет ее у него, и у них родится сын. И тогда он кричал и убивал их в себе, пока приступ ревности не стихал, и он понимал, что все напрасно. Голова его побелела в думах о ней, и он заглушал боль и тоску, пробегая не один километр по горным, лесным тропам, и, резко ос-танавливаясь, смотрел, как лес еще бежит навстречу ему меж падающих снежинок тополиного пуха, и он не хотел больше ничего понимать в этой жизни. Он запутался и плутал, находя себя и ее только там, весной, пус-кающих в весенние ручьи спичинки, и они бежали за ними, теряя их, как и друг друга, где-то в сумерках, подо льдом. И она – весенняя, блестящая, а он, зимний, наблюдал за ней, держа в руке нож и медленно срезая шкурку у яблока, и слагая о ней песню без слов…
13
КРОВНЫЕ УЗЫ
У Алихана было два сына и дочь: старший, Али, и, на два года младше его, Салим, и самая младшая дочь, Шума, живущая с мужем в Москве. В детстве Али, как старший, защищал Салима хотя тот и не просил, и не отста-вал от старшего в дерзости и всячески устранялся от опеки и помощи стар-шего брата. Проводя большую часть своего свободного после школы време-ни на спортивной площадке они в добавок к природной крепости добавили тренированной, самозабвенно предаваясь игре в футбол, и предпочитая вы-игрывать любой ценой и поэтому когда все же изредка проигрывали матч, то всегда оспаривали поражение, как правило, доводя дело до драки. А случа-лись они часто, и происходили независимо от выигрыша или проигрыша и рассматривались как третий тайм, либо как послематчевые пенальти…
Стремление любой ценой быть первыми перешло с ними и во взрослую жизнь. Они не умели и не хотели проигрывать, и поэтому, будучи уже взрослыми, в моменты спора становились похожи на маленьких но совсем не безопасных жильдунов, которые, проигрывая, зажимались, краснели, впадали в истерику, чем то похожую на психический припадок. Не желая признать себя побежденными, они упрямо твердили, что они лучшие, го-товые, если надо, и закуситься, а на самом деле их засудили, и победите-лям часто, во избежание побоев, ничего не оставалось, как признать ни-чью, а порой и поражение. Если же они выигрывали, что случалось гораз-до чаще, а в команде они, естественно, были не одни, то утверждали (и все безропотно соглашались), что только благодаря им команда выиграла, и их настойчивость и упорство в навязывании своего мнения вызывали страх у соперников и боязливое уважение у своих. «А, лучше не связываться…» – думали и свои и чужие, что было братьям только на руку. Проигрывая матч, Али, с усмешкой на лице, мог дать сзади по ногам отобравшему мяч сопернику или любому бегущему с мячом