Имперский раб. Валерий Сосновцев
и бумага тебе же посланы, хоть сейчас вписывай себя.
– За что же милости такие? Ежели мне дадено, почему сами имя не вписали? – сомневался Яков и недоверчиво косился на хозяина.
Купец посерьезнел.
– Скажи, Яков Иваныч, можешь ты мне слово дать на Святом Писании, что сохранишь в тайне то, что скажу тебе.
– Ну… ежели не противу Бога, закона, совести… тогда могу, – осторожно пообещал Яков.
– Вот перед Писанием… – Анисимов потянулся к полке с иконами.
Яков, потеряв терпение, взъелся:
– Вот что, Петр Сергеич, ежели ты боишься чего, то не неволь себя. Я тебе прямо скажу – клясться не стану!.. Выдавать тебя тоже не буду… Мое слово и пыткой не сломишь! Ты ежели сумлеваешься – возьми ларец и с благодарностью возверни хозяину.
Анисимов смутился. Оба молчали, не зная как поступить. Наконец Яков поднялся и сказал:
– Ну, благодарствую на угощении…
– Постой, казак, не обижайся! – остановил его купец. – Дело больно важное… Да я тебе верю… Ты передавал весточку от русского полоняника?
– Было такое, – насторожился Яков.
– Ну, вот и вышла тебе за то благодарность и деньги от князя.
– Вона как, – протянул Яков. – Вот это батюшка у Ефрема!
Анисимов засмеялся:
– Нет, батюшка его не князь. Но привет от Ефрема и князю передан.
Яков внимательно посмотрел на купца, на ларец, снова на купца, вздохнул и сказал:
– Кажись я понял! – И замолчал.
Анисимов не ответил, ждал. Яков продолжил:
– Ежели бухарцы проведали бы про эти приветы, то Ефрему кол показался бы щекоткой… Но скажу тебе – он там держится… А что, нужно вызволить его?
– Нет. Князь Потемкин лично тебя просит помочь Ефрему в деле государственной важности, – торжественно изрек Анисимов. – Его сиятельство благодарен тебе за то, что защитил ты его человека, когда на него накинулся бухарец.
«Ого! – подумал Яков. – Так выходит у меня на струге есть доносчик?»
Вслух спросил:
– Как прознали, что помог?
– Твои работники и товарищи хвалят тебя открыто.
Казак еще малость повздыхал и решился:
– Ладно, говори, что надо вершить? Перед Богом говорю, – Яков встал и перекрестился двуперстием, – ни пытка, ни смерть не остановят меня, коли нашему человеку помочь надобно! Как водится: за своего хоть в ад!
Оба словно ношу сбросили, разом повеселели без вина, разговорились.
– Теперь понял, почему имя в бумагу не вписали? Чтоб тебя загодя не выдать ненароком.
– Другое не понятно – уж больно льгота мне в торговле большая дадена. Для чего? – Почесал в затылке казак. – А ну как всю торговлю в одни свои руки заберу? Разгоню всяку шушеру и зачну цены свои гнуть?..
– Пожалуй, для этого твоих капиталов маловато будет, – усмехнулся купец. – Через тебя беспошлинно торговать многие бухарские купцы соблазнятся. Значит, нужда в Ефреме