Ne-bud-duroi.ru. Елена Афанасьева
поехал, ход его был на удивление мягким.
Теперь же мне казалось, что мы едем по куче булыжников. Шлем задевал набухшую рану, и, обняв сына, я мечтала только об одном – чтобы руки не расцепились и я не свалилась на мелькающий перед глазами асфальт. Мостовые сливались с улицами, рекламы с прохожими. Внутренний испуг был равен тому, с которым я повела дошкольника Джоя на колесо обозрения и вдруг обнаружила, что за добрый десяток лет, прошедший с той поры, как в собственное удовольствие каталась на каруселях, мой вестибулярный аппарат пришел в полную негодность. Сын весело крутил колесо, поворачивающее кабинку по кругу, а я, закрыв глаза, мечтала только найти точку, способную остановить это кружение мира в голове. Как балерина знает, что должна зафиксировать взгляд на одной точке, чтобы выкрутить все свои тридцать два фуэте. В тот раз в парке я нашла глазами синюю куртку Никиты, казавшуюся маленьким весенним цветочком на зеленой траве, и при каждом повороте впивалась глазами в спасительную синеву. Но тогда все двигалось по кругу, а теперь летело вперед, в пропасть. И ухватиться было не за что…
Вся больница с ее затихшими корпусами и запахом больничного супа была погружена в сон. В приемном покое только около хирургического кабинета теплилась жизнь – вокзального вида тетки с разбитыми лицами, спящие прямо на полу алкаши с кровавыми подтеками…
По дороге мне почему-то казалось, что врачом обязательно будет толстая тетка, недовольная тем, что ее разбудили. Сказался давний опыт ночного приезда в роддом, где сонная акушерка по ходу родов жаловалась вызванной педиатричке, что все норовят родить ночью, людям спать не дают. Эти причитания, слившиеся в подсознании с ощущением схваток, навсегда отбили охоту пользоваться услугами бесплатной ночной медицины, с той поры ассоциировавшейся с раздраженным ликом разбуженной акушерки.
Но хирург Валера оказался вполне вменяемым. Осмотрев рану, спокойно объяснил, что порез небольшой («Как это ты умудрилась так удачно пораниться, три сантиметра левее – и привет!»), но швы наложить надо, и хоть придется срезать немного волос, но особенно заметно это быть не должно. Процедура недолгая, сейчас сделаем обезболивающий укол, потом наложим швы, и при желании можно идти домой. Хотя по-хорошему сделать бы снимок, проверить, нет ли сотрясения, но… Но лишних больных и хорошие хирурги брать на себя не хотят, додумала за Валеру я и подтвердила:
– Домой, домой!
– Еще пара стежков, и все, – пообещал Валера, когда в малую операционную вошла медсестра с документами.
– Валерий Геннадьевич, там просят заключение о смерти этого Жукова подписать, который с огнестрельным.
Я дернулась. Какой-то однофамилец только что умер.
– Везет вам сегодня на Жуковых. Или это Жуковым не везет, – пошутила сквозь зубы.
– Ты тоже Жукова? Не обратил внимания, – сказал хирург Валера. – Через две минуты подпишу, подожди.
Медсестра с личиком обиженной куклы положила бумаги на край стола.
– Не вытащили парня, – как-то бесстрастно сказал Валера, дошивая мою рану. – Ночь-то на удивление