Дорога на Стамбул. Часть 2. Борис Александрович Алмазов
Все, значит, на распыл пустить… И жалованию, и крестовые-наградные деньги…Все прахом пойдеть… В его конфузе – первое дело. По девкам-то не кинется! Влюбленнай очень. Да и не бестыжий он до женского-то полу. А прогулять все прогуляет. Апосля, в одных подштанниках, в полк возвернется, и под пули полезеть.
– Это уж, как Бог свят! – согласился, с горьким вздохом, Пахан. – А что тут поделаешь? Тут уж ничего поделать невозможно.
– Кабы горькую тянуть не присосалси…
– Оххх… Веришь ли, как смерти боюсь! Вот те крест. И что за мода такая водку жрать! Не по-казачьи это. У «ваньков» набрались заразы, у фабричных. Казачье веселье – вино!
– Да оно и с вина спиваются….
– Оххх… На одну только жену свою, покойницу, надеюсь, – сказал Пахан, – Может она, моя страдалица, сына у Бога вымолит.
Есаул смахнул рукавом шинели слезы.
– Конешное дело, – согласился денщик, – Она, матушка наша, в раю, тамо к Богу ближее… Вымолит. Чего тута сумлеваться.
За городом на дороге попадались одни военные: месили грязь запасные батальоны, навстречу им на подводах везли раненых, скакали вестовые. Ровно через полтора месяца, по этой, теперь уже замерзшей до звона, дороге, к Бухаресту, на заморенных конях, дважды преодолевших Травненский перевал и проделав за неделю триста верст, мечтая о ночлеге, будут ехать сотник Рыкавсков, подхорунжий Никифор Трофимыч и двое приказных 23 донского полка – Осип Зеленов и Фома Щегольков.
Документы:
«Всякий солдат должен знать, куда и зачем он идет, тогда, если начальники будут убиты, смысл дела не потеряется» Инструкция для войск, полученная на тактических учениях перед переходом через Балканы.
Глава седьмая. Плевна. 28 ноября.
1. – Вот оно! – сказал Осип, резко поднимаясь на нарах, будто и не спал: – Не иначе турки из Плевны поперли!
– Что? Что? – ошалело, спрашивали молодые казаки «небывальцы» из пополнения, еще не нюхавшие пороха, прислушиваясь к низкоголосым выстрелам осадных пушек, которые начинали сливаться в ровный всепоглощающий гул.
– Не иначе турки на прорыв пошли….
И в подтверждение слов Осипа, хрипло, словно откашливаясь спросонок, закричала труба тревогу. Дежурный урядник сунулся в палатку:
– Сполох! Станичники подъем! Турка из Плевны валит!
– Много ль?
– Несть числа!
Выводили и седлали коней с тем лихорадочным оживлением, которое охватывает всех перед боем, в предчувствии скачки, крови и, может быть, смерти. Но до этого было еще далеко. Уже в седле, с пикой на барабошке, привычно, оттягивающее правый локот, Осип стал вглядываться в ту сторону, где низкие облака вспыхивали, словно трепетали, отражая огонь разрывров, где уже во всю мощь ревела канонада, куда торопливо без мешков и ранцев, с одними холщевыми патронными сумками через плечо, щетинясь штыками, торопливо маршировали пехотные роты. Как тогда, перед форсированием Дуная, между конями ходил священник, и давал, наклонявшимся с седел, казакам приложиться к кресту.
– Святый