Взлёт и падение. Книга первая. На высоте. Валерий Гудошников
в авиации не бывает мелочей?
– Да, – коротко кивнул Доронин.
– Конечно, известно, – расплылся в очаровательной улыбке Устюжанин. У него с утра было прекрасное настроение, и даже неожиданный вызов на ковёр не мог его испортить.
– Известно, – подтвердил Ипатьев, пытаясь сообразить, чего хочет инспектор. Он сразу ему не понравился. Сейчас начнёт «тянуть жилы».
– А вот ваш командир, кажется, с этим не согласен.
– Почему же, я полностью с этим согласен.
– Есть сомнения. Мало того, мне кажется, что у вас не всё хорошо обстоит в экипаже и с дисциплиной.
У присутствующих на лице выразилось откровенное недоумение. Это чтобы у Васина было плохо с дисциплиной?
– А там, где нет дисциплины, страдает безопасность полётов, – продолжал инспектор. – Это аксиома. Я правильно говорю, товарищи командиры?
Товарищи командиры, не понимающие, куда клонит Поливанов, вынуждены были согласиться. А Заболотный несколько раз поддакнул: да, да, конечно!
– Вот у вас троих, – продолжал Поливанов, – расстегнуты под галстуками пуговицы. Казалось бы, мелочь. А это нарушение формы одежды и говорит о нетребовательности командира экипажа. Кстати, у самого командира всё в порядке. А ведь вы шли сюда, зная, что с вами будут беседовать члены комиссии. Ведь командир отряда вас предупредил. И, тем не менее, вы не привели себя в порядок. А что это вы всё время улыбаетесь? – обратился он к бортмеханику.
– Да он у нас всегда улыбается, – попытался разрядить обстановку Шахов. Однако круто взял инспектор. Да сейчас вся молодёжь так галстуки носит.
– Да-а, – неопределённо промычал Поливанов и посмотрел на Заболотного, потом на Шахова. – Возможно, я не прав, объясните мне? А может, вы объясните, командир Васин?
– За свой экипаж я в воздухе спокоен, – с достоинством и с едва ощутимой иронией ответил Герард, – даже если бы они были и без галстуков.
– Хм, вы так считаете? А как насчёт дисциплины?
– Не уверен, что галстук – критерий дисциплины и безопасности полётов. Гораздо важнее ощущение ответственности и знание материальной части.
– По вашему, дисциплина второстепенна?
– Нет. Но она как раз и складывается из ощущения ответственности, а не из-за не застёгнутой от жары пуговицы.
Поливанов помолчал несколько секунд, переваривая сказанное, и повернулся к Заболотному.
– Это и есть ваш лучший экипаж? А худший, извините, придёт сюда с… расстегнутой ширинкой?
На лице Заболотного отразилась откровенная растерянность. Он открыл рот, пытаясь что-то сказать, но промолчал.
«И почему в комиссии всегда включают таких зануд? – думал Доронин – Специально, что ли подбирают, чтобы людям нервы портить».
«Ну, этот раздует из искры пламя, – внутренне усмехнулся Шахов. – Ничего себе, перестроился парень!».
«Думаешь, ты один поборник безопасности полётов? – мысленно возражал инспектору Ипатьев. – А другие только и мечтают, чтобы что-то нарушить».
«Только