Там, за поворотом…. Галина Фабрициус
с ребятнёй советуется бригадир:
– Дядя Валя, а что за дело-то? Может, и справимся.
– Вот и я тоже думаю, справитесь. Человек пять и надо-то, а если бы побольше, так вообще бы план перевыполнили. Там и всего-то на пяти гектарах сено перевернуть.
Я прикинула: пять гектаров – это сколько? Три класса завершила на «отлично».
– А это где? – как опытная колхозница, уже знаю названия некоторых урочищ. От старших слышала, на иных сама бывала.
– Да это за Рыжичником, по Лондужке-реке. Туда и ехать не надо, а главное, не рано. К восьми часам вон у Пелагеи соберётесь с грабельками и пешочком уйдёте. Я потому и приехал, что тебя слушаются. Вот и посмотрим, годна ли ты за бригадира робить[11]? Меня ругаешь, а сама сможешь ребят увести? Как на горох, так, поди, и уговаривать не надо, половину поля вытоптали…
Сердце бьётся бешено, а в душе стыд и обида: «Это я-то не соберу? Да у меня бригада будет что надо!» А вслух выпалила:
– А Кольку с граблями конными дадите?
– Там же всё больше кусты, – парирует бригадир.
– Ну и что, он бы, где светло, поездил, всё быстрее, а мы бы из-за кустов вытащили.
– Подумать надо…
– Нечего тут и думать! А взрослые будут?
– Да, пришлю двух бабок, Пелагею и Наталью, а потом вся бригада к вам метать приедет. Если всё сено перевернёте и вытащите из кустов на солнце до десяти утра, то у вас и суп станем варить. А сразу с обеда ваше сено первым метать будем. Ну, как думаешь, не пропадут с голода зимой в нашем совхозе телятки?
– Думаю, не пропадут. Ну, я побежала звать.
Уже отбежав, кричу вслед бригадиру:
– Дядя Валя, суп-то пусть у нас варят!
«План мы перевыполним, и телята, наши подшефные любимцы, будут сыты», – думала я, мчась по деревне.
Опять ни рук, ни ног не чую[12]… Измождённая[13], усталая, поднимаюсь от реки в свою деревню Черепаниху, где лучший на земле, наш светлый и уютный «каменный» дом. Избёнка четыре на четыре, замазанная снаружи по пазам меж брёвен глиной, чтобы не продувало в зимнюю стужу[14], и прозванная людьми за это «каменным домом».
Ну, купил меня вчера бригадир на бахвальство. Собрала я детскую бригаду, вон сколь[15] зародов и копен наставили за нами взрослые, а мы ведь ещё и метать помогали. С утра собирались у Пелагеи. Я переживала: все ли придут? Постоянно выбегала на угорышек, вглядываясь в сторону деревни, но долго никто не шёл, зато время, казалось, летит быстро. Но вот показались в том конце грабли, а потом уж стали видны люди, нёсшие эти грабли на плечах. Собралось человек двенадцать, подошла Наталья, дородная женщина. Только недавно был её юбилей, отправляли на пенсию. В клубе состоялся вечер. Директор поздравлял, жал ей ручку, вручал подарок – говорят, чайный сервиз. У Натальи зычный голос, она иногда поёт, бывает, что и на работе. Пелагея поскромней, не такая видная и постарше лет на пятнадцать. Почему-то все её называли «Пелагея-тётушка», то ли прозвище, то ли по другой какой причине.
– Ну, давайте пошли, а то солнце быстро разогреется, а сено в тени останется», – скомандовала Наталья.
И
Робить – работать.
Чуять – чувствовать.
Изможденный – до крайней степени уставший.
Стужа – холод.
Сколь – сколько.