Огнем и вином. Хроника третья. Валентин Никора
зубами за усы, покрутит башкой и – шмяк несчастного об пол. Озверел, одним словом… Боюсь, что он и лягушку – того – оприходовал.
– Да ты что городишь?! – взорвалась старуха. – Она же двоюродная сестра царевны-лягушки. Это же международный скандал! На нас Обулханаир за такие дела весь свой улус поднимет!
– Да забыл я про нее. – принялся оправдываться дом. – А сама-то ты где была? Хотя, впрочем, то, что Митрофаныч кампанию против вредных насекомых объявил, так оно и к лучшему. Мне ведь тоже надоело чесаться по ночам точно псина блохастая.
– Митрофан! – взревела Яга. – Выходи, паскудник! Выползай, жалкий пожиратель лягушек! Я тебе сейчас покажу кузькину мать!
На полатях зло загорелись два зеленых огонька.
– Так вот ты где! – Яга швырнула в кота кочергой. – Мерзавец! Изверг! Убивец!
Дико мявкающая черная бестия стрелой слетела вниз и кинулась к окну, но дед Йог, тихо прошептал: «Прости, брат Митрофаныч», – и захлопнул ставни перед самым кошачьим носом.
Старуха протянула свои костлявые руки, и с давно нечищеных ногтей сорвались десять фиолетовых молний, мгновенно превратившихся в сеть, опутавшую кота, лишая его возможности пошевелить даже хвостом.
– Будем отпираться или сразу сознаемся? – мрачно полюбопытствовала Яга.
Кот бросил в ее сторону презрительный взгляд.
– Отвечай, когда с тобой разговаривают!
– Инквизиторы… – процедил Митрофан. – И внук ваш – мучитель котов, и богатыри – олухи, и Йог – предатель!
– Ох! – горестно вздохнула изба.
– Так значит, все-таки, сожрал? – кустистые брови Яги сошлись на переносице.
В этот момент из-за старых сундуков, обитых пластинами давно позеленевшей меди, выскочила лягушка. Она метнула розовую ленту языка в сторону трусившего по своим делам таракана и сглотнула добычу.
– Мать твою! – изумился Йог, поводя каждым бревнышком своего тела. – Так это ты для нее «мясо» припасал! Вот уж воистину – золотое сердце!
Старуха тряхнула руками, ослабляя магическую сеть, и грузно осела на лавку:
– Что ж ты молчал, придурок?
– А чего языком молоть? – вопросом на вопрос откликнулся Митрофан, выползая из мерцающей паутины. Затем пренебрежительно фыркнул и вздыбил шерсть:
– Да и что толку? После визита вашего ненаглядного Ильи про бедную Светлану все позабыли. А заикнись я о ней в Новый год, пожалуй, ваш внучек пустил бы ее на шашлык… Ведь, как ни крути, а воспитания ему явно не хватает.
– Вот, – хихикнул Йог, – учись, старая, доброте душевной.
– Да ну тебя, – отмахнулась Яга, – мы с тобой, можно сказать, на тропу войны вышли, а тебе все бы хохмить. – И, уже обращаясь к лягушке, добавила. – Иди сюда, дорогуша, пособи нам через реку переправиться.
– Не дам я вам Светлану надувать! – ощерился Митрофан. – То голодом морят, то на пытки волокут! А если она лопнет и умрет? Что тогда? Неужто не жалко? Живая ведь, разумная, не шарик воздушный!
– Да