Огнем и вином. Хроника третья. Валентин Никора
и, подпрыгнув на месте, рявкнул:
– Да буде, буде! А то и взаправду лопнет!
Богатырь облегченно открыл глаза, водрузил в спину лягушки замысловатую пробку, услужливо поданную Ягой, и перевел дыхание. На него жалко было смотреть.
Илья видел на все это из закрытого окна. А за спиной его метался и верещал диким голосом черный кот.
– С Велесом! – воинственно гаркнула старуха. – Ну, чего там топчетесь, как не родные? Время-то идет! Давайте, прыгайте по очереди. Только держитесь покрепче.
Люди неуверенно переглянулись. С молчаливого согласия остальных, первым на зеленое чудище вскарабкался Иван Песий сын.
– А как же кони? – подал неуверенный голос Кухаркин отпрыск, цепляясь за последнюю надежду остаться по эту сторону Огненной реки.
– Пусть себе пасутся. – ответила изба. – На обратном пути старуха их мигом соберет в нужном месте. Или вы еще не убедились в ее магическом искусстве?
Лягушка с седоком еще больше надулась, напружинилась и махом перенеслась через пламя. Песий сын соскочил с пупырчатого рысака и подал голос:
– Ребята, а здесь уютно! Никаких тебе сугробов. Все чистенько, словно каждый день дорогу вылизывают. Я такого еще не видал.
– Поэтому вас и не пускают в цивилизованные страны. – фыркнул Йог. – А то вы везде ведете себя точно дома. Так через неделю будут везде и хлам, и сугробы, и пьяные богатыри в кустах. Эх, кабы Мара не спятила, да разве ж мы повели вас за Огненную реку?
– Попридержи язычок. – приструнила супруга Яга.
А на вернувшейся лягушке уже устраивался Кухаркин сын, прикидывающий в уме, что если таким способом раздувать месячных поросят, то уже через полгодика на вырученные деньги можно открыть свой кабачок на площади Главной Победы.
Когда же все богатыри оказались по ту сторону полыхающей преграды, из лягушки выскочил кляп, и она стала стремительно сдуваться. Растерявшиеся тезки с перепугу завопили, а княжич, представив, что ему снова придется касаться губами склизкой зеленой кожи, побледнел. И в ту минуту, когда среди воинов уже разразилась паника, над языками огня показался Йог. Он воспарил в мощном прыжке и пытался помочь себе ставнями, точно крыльями. А еще выше, в ступе, размахивая помелом, показалась баба Яга с отчаянно матерящимся котом, смертельно вцепившимся когтями в старушечьи патлы.
Мгновение, и бревенчатый старик приземлился, но не удержался на лапах, завалился набок и, тяжело сопя, высказался:
– У-у-у, мать твою! Чуть гузку не подпалил. И почему избы не летают?
Пока богатыри с воплями: «Эх, раз! Да еще раз!!!» – поднимали Йога на ноги, а Яга, держась за поясницу и, подволакивая костяную ногу, выползала из своего летательного ушата и поспешила на помощь деду; Митрофан рыдал над принявшей обычные размеры Светланой. Кошачьи усы подергивались в истерических спазмах:
– Что они с тобой сотворили?! Изверги! Проклятые потребители! Никакой любви к живой природе! Ни малейшего понятия, что кому-то