Германия: философия XIX – начала XX вв. Сборник переводов. Том 1. Причинность и детерминизм. Валерий Алексеевич Антонов
общих понятий и в искусственные причины с помощью индукций. Разум, таким образом, во всех этих образованиях находится на службе и под властью целей жизни. Его цель не в том, чтобы расширять и увеличивать знания, а в том, чтобы сделать жизнь как можно более безопасной и приятной.
Поэтому мы повторяем, что все эти продукты мысли не имеют познавательной ценности. На самом деле это должно быть понятно. Ибо как общие понятия искусственных классов и понятия искусственных причин имеют для нас смысл и значение лишь постольку, поскольку они относятся к тому конкретному, что они обобщают, и постольку, поскольку мы используем это конкретное для них, так и понятия «вещь» и «атрибут», «причина и следствие» являются лишь формами, в которые мы облекаем наш опыт, и ничего не добавляют к содержанию нашего познания. Именно переживания имеют значение, они составляют все содержание нашего познания.
Но где же тогда честь хваленого прагматизма историка, который ставит своей задачей исследование причинно-следственных связей? Мы узнаем эти причинно-следственные связи либо непосредственно из опыта других людей по их сообщениям, либо косвенно, путем умозаключений. Неудивительно, что мы считаем связи, которые мы кропотливо умозаключили путем размышлений, более ценными, чем те, которые мы узнаем непосредственно из сообщений, но не поэтому эти умозаключенные связи по своей сути более ценны, чем те, которые мы узнаем непосредственно. Шюте убедительно показывает, что и почему при установлении причинно-следственных связей мы предпочитаем сделать причиной скрытый и труднодоступный атрибут, а не очевидный и легко узнаваемый, и что нас никоим образом не побуждает к этому предпочтению сам вопрос. Поэтому объективно скрытые и трудноуловимые причины никак не могут быть более ценными, чем очевидные и легко узнаваемые. Прагматизм объединяет ряд сходных явлений, в которых он предполагает действительно общий признак, и таким образом создает искусственный класс или искусственную причину. Отдельные явления составляют не только необходимое условие, но и единственное мерило ценности этих искусственных классов и причин. В истории также нельзя приписывать мыслям никакой самостоятельной ценности, помимо фактов.
Мы подошли к концу наших вступительных замечаний. Они призваны обозначить цель последующих исследований. Разумеется, они не могут составлять нечто большее, чем программа этих исследований; и, по мнению редактора, последующие исследования не могут быть чем-то большим, чем программой для последующей работы над всеобъемлющей темой, которой они посвящены. О том, что некоторые слабые стороны этих исследований не остались незамеченными, свидетельствуют приведенные во введении рассуждения о понятии вещи, о законе тождества, о законах числа. Доказательство изменчивости человеческого разума, которое здесь пытаются доказать в связи с отдельными данными последующих исследований, было бы лучше дать на основе фактов сравнительной лингвистики.