Зеленые тетради. Записные книжки 1950–1990-х. Леонид Зорин
Но уж всю правду. Всю до конца.
Дама с внутренним миром. Да, я несколько заболела вами. Но все это ничего не значит.
Совратитель. Я зол, я нагл, пожалуй, жесток. Зато я правдив. Это немало.
Патетический поэт. Душою, мыслями, словами, Сограждане, хочу быть с вами.
Оратор. Невозможно оставаться спокойным, когда так открыто посягают на суверенность свободолюбивых народов.
Хлебосол. Искусство вечно, но жизнь коротка. Друзья мои, берегите здоровье.
Фальцет. «Кто последний?» Но это же так очевидно!
Куртуазный поэт. Такая вся смуглая, арамейская… Как ваше имя? Признайтесь мне.
Брюнетка. Не надо вам знать его. Руфь – мое имя.
Дама с внутренним миром. Не кажется ли вам, что Шопена следует исполнять мужественней?
Евдоким (поэт-иронист, плотен и плотояден). Подмосковная природа. Деревянные дворцы. Чистокровная порода, Преуспевшие творцы.
Хлебосол. Какое счастье – жить в свое время!
Поэт из андерграунда. Скажу вам как маргинал маргиналу…
Фальцет. А я маргинал?
Поэт из андерграунда. Посмотрите в зеркало.
Блондинка. Где я, у хозяев нет забот. Что-то врожденное, не иначе. Я дитя коммунальной квартиры.
Дама аристократического происхождения. Просто не знаю, что и сказать. Властитель дум и такой мизерабль.
Совратитель. Я вероломен, пожалуй, циничен, но искренен, простодушен, доверчив. Меня можно взять голыми руками.
Непримиримая женщина. Окаянный. Проклятый человек…
Куртуазный поэт. О, Руфь моя, жена моя…
Стилист. Каждое слово имеет место. Место еще важнее слова.
Задумчивый человек (озабоченно). Итак, ты жил тогда в Одессе.
Фальцет. Сжальтесь!
Патетический поэт. И одна лишь мне награда – Незапятнанная честь. Партия сказала: Надо! И поэт ответил: Есть!
Шестидесятые годы
(Январь 1960 г.) Как хочется написать о тотальном одиночестве знаменитого старца! Мудрость не приносит смирения, все те же неутоленные страсти, та же потребность постичь загадку. (Комментарий, сделанный в 1990-х: «Коронация» написана спустя восемь лет.)
Варвары разбили Кая. Он укрывается у изгнанного им сатирика. Собирает войско, разбивает варваров. Но сатирик, давший ему приют, так и не смог стать фаворитом. Он пишет очередную сатиру, и Кай вновь отправляет его в изгнание. («Кай, ты поступаешь, как варвар».) Зато изменивший одописец Сервилий вновь приближен, снова обласкан. («Понимаешь, его измена была доказательством благонамеренности. Власть перешла в другие руки, а он служит власти – что ж было делать? Его предательство – залог его верности мне. Разумеется, покуда я цезарь».)
(Комментарий, сделанный в 1990-х: «Запись 1962-го (январь). «Римская комедия» написана через два с половиной года».)
1962 г. Серафим пишет письмо неведомой даме. Действительность под его пером преображается чудодейственно. Появляются и «добрый старик», и «бедная девушка», и «честное сердце», и «верный пес» – все не просто выдумано, а прямо противоположно тому, что