Фронтовой дневник (1942–1945). Василий Цымбал
и уже отсюда вновь пошел искать свою квартиру и, наконец-таки, нашел.
Сегодня рано утром мы переселились для работы на новое место. Сейчас 9 ч. вечера. Я отвлекся от работы и записываю эти строчки. Конец года. Завтра Новый год. Сегодня я вымылся в бане, надел чистое белье и чистую гимнастерку. Хотелось еще и побриться, но не нашлось бритвы. Я как бы приготовился к встрече Нового года. Обычно я его встречал в кругу друзей с вином или в гостях, или у себя в квартире, слушая через СВД-9 новогодний концерт. Припоминаю друзей, родных, знакомых. Где вы, мои милые? Живы ли вы и вспоминаете ли обо мне?
Что сулит мне и вам 1943 год?
В. Цымбал.
Военная лирика. 1942 год.
1.
Я стоял часовым у землянки комэска66,
А на сопки, как бинт, навивался туман.
Ночь вступила в права. В тыл войскам Романеску67
По щели пробирался отряд партизан.
Ночь была, словно осень, длинна и угрюма,
Зябкий месяц все глубже залезал в облака.
Я стоял на посту и о разностях думал,
То страдая, то вдруг улыбаясь слегка.
2.
Вот приходит зима. Ноги первые стынут.
На рассвете все тело в лихорадке трясет.
Хорошо бы ушанку… Да поглубже надвинуть,
Ну, сухие портянки, тулуп… сапоги…
По уставу бы все…
Ничегошеньки нет. И не будет, пожалуй.
Но шинель обещали на днях заменить.
Тяжело без хорошей одежды и пищи
Штурмовать третьи сутки гранитное лбище,
Где укрылся фашистский подраненный зверь.
На горах мы несем ряд ненужных потерь.
Но нигде крепостей таких в мире не сыщешь,
Чтобы с боем не взял гражданин СССР.
Мы прижаты к горам, к этим сумрачным скалам,
Но мы будем и здесь вражью нечисть громить.
Мы достигнем врага и на сопках суровых,
Уничтожим в земле и в глубинах морей.
Мы прольем за отчизну море собственной крови
И потопим в ней орды фашистских зверей.
3.
Я когда-то любил серебристые горы.
На утесы взбирался, чтоб озоном дышать.
Это было давно. Это было в ту пору,
Когда язвой любви разъедалась душа.
Я любил и страдал, как безумец Отелло,
Свои чувства, как мог, от любимой тая.
Я любил, унося за Дарьял омертвелый
Милый образ в душе в золотые края.
4.
Терек, сжатый за горло первозданной плотиной,
Словно буря ревел, грохоча и плюя.
И мне вспомнились вдруг тишина… пианино…
Вальс… и девушек, школьных подружек, семья.
Танцевали не все… Возле сцены стояла
Та, к которой меня подводила судьба.
Наблюдала она. И улыбка блуждала
На ее чуть припухших розоватых губах.
Краткий взгляд на меня. И вспорхнули ресницы.
Колыхнулась и прядь
То есть командира эскадрона.
Видимо, ошибка. Вождем Румынии с 1941 г. был Ион Антонеску (1882–1946), не было человека с фамилией Романеску и среди военачальников румынских войск, находившихся на территории СССР.