Германия: философия XIX – начала XX вв. Том 4. Вещь, объект. Валерий Алексеевич Антонов
возникает только из суждения. Несколько иной контраст с нашим использованием понятия данности возникает, когда мы называем саму данность «категорией». Это, очевидно, означает, что, когда мы говорим о «данном» факте в целом, ему уже должна предшествовать ментальная формация. Отсюда, по-видимому, можно сделать вывод, что ментальные формы, категории в целом, не могут быть прослежены до «данного», а скорее должны логически предшествовать всему данному. На это мы должны были бы ответить, что все «категории» также изначально существуют для нас в виде значимых слов – значимых слов, по отношению к которым возникает необходимость в номинальном определении. Однако я не знаю другого определения, которое было бы действительно окончательным, чем то, которое основано на ссылке на «данность». Разумеется, понятие данности не предполагается неопределенным; то, что означает «данное», должно быть также прояснено путем отсылки к данному – и приведенные выше примеры служат этой цели.
Следует прямо подчеркнуть, что, конечно, предыдущими объяснениями еще ничего не решено относительно того, состоит ли все данное из данных отдельных (сенсорных или эмоциональных) фактов или же мы вправе, как это делает, например, Гуссерль, говорить о непосредственной данности существования категориальных форм, «категориальных данностей». Это феноменологический вопрос факта, к которому мы вернемся позже.
Наконец, вопрос о том, насколько то, что мы знаем как данное, возможно, возникло генетически из чего-то другого, возможно, еще не присутствовало на более низкой стадии развития, конечно, эпистемологически совершенно неважен. С точки зрения эпистемологии мы должны будем лишь требовать, чтобы мы могли каким-то образом сделать элементарные сущности, из которых якобы возникло то, что нам дано, данностью. Если этого нет, то все разговоры об этом остаются работой с неопределимыми, пустыми словами. Генетическая психология прежних времен, считавшая, что может построить развитие психологического в связи с развитием физиологического, содержит множество таких пустых понятий. —
Мы можем запоминать, сравнивать и оценивать то, что нам сразу дается, и, наконец, мы можем это назвать. И это возвращает нас к исходной точке, к определению слов по отношению к фактам.
3. Наименование данного содержания
Однако определение слова через ссылку на данный факт требует более точного определения.
Прежде всего, ясно, что эта ссылка действительно отвечает на вопрос о значении слова окончательно только в том случае, если данный факт полностью воплощает это значение, если слово ни в каком направлении не говорит больше, чем нам здесь дано. Если, например, кто-то протягивает мне кусок мрамора с замечанием, что это каррарский мрамор, то без лишних слов ясно, что это обозначение уже содержит оценку данного, которая охватывает больше, чем само данное позволяет мне распознать, – происхождение