Германия: философия XIX – начала XX вв. Том 4. Вещь, объект. Валерий Алексеевич Антонов
слова, ибо здесь и только здесь смысл слова не остается чем-то вне данного факта, который только вступает в отношение к последнему, но полностью воплощается в нем (при условии, что слово действительно должно быть именем данного факта). Поэтому мы можем сказать: если мы хотим определить слово через отсылку к данному факту, мы должны сделать этот факт данностью, которой мы можем присвоить слово как имя собственное. Если это удается в конкретном случае, то вопрос о значении слова во всех возможных смыслах решен; это значение настолько четко зафиксировано, что дальнейший вопрос становится ненужным.
Если мы применим это, например, к слову «синий», то это означает, что для того, чтобы действительно наполнить такое слово смыслом в заданном смысле, мы должны сделать «синий», «синий цвет», то есть общее качество цвета, носящее название «синий», данностью. Гуссерль, который в наше время наиболее последовательно отстаивал идею о том, что все анализы смысла должны основываться на феноменологии, поэтому также говорит о том, чтобы привнести «вид» в реальность. Возможно ли это – вопрос, который нам предстоит объективно обсудить. Если предположить, что роды не могут быть даны таким образом, что то, что мы можем сделать данным, всегда только индивид, «этот конкретный синий здесь» – тогда только это общее языковое выражение фиксируется в своем значении, в том, что оно означает или называет, ссылкой на данное, и только в той мере, в какой мы понимаем его как единое языковое целое, абстрагируясь от особого значения его частей. Эта абстракция делает его именем воспринимаемого содержания, ограничивает его значение этой функцией именования, подобно тому, как, как подчеркивалось ранее, многие реальные имена собственные – имена людей, городов и т. д. – все еще имеют значение, которое мы не признаем. – Они все еще имеют значение, которое мы игнорируем, рассматривая их как названия данного конкретного объекта.
Кратко подведем итог: Мы можем окончательно определить слова или, в более общем смысле, лингвистические выражения, ссылаясь на данные, лишь постольку и только постольку, поскольку они могут также рассматриваться как имена этих данных.
4. Непосредственная и опосредованная данность
То, что мы говорим о всевозможных предметах, которые не даны нам непосредственно в тот момент, когда мы о них говорим, что мы используем слова без того, чтобы их значение было доведено до нас как непосредственно данное, очевидно без лишних слов, ибо это самая обыденная вещь в мире. Мы также говорим о прошлом и будущем, я говорю о том, что видел, слышал, чувствовал вчера, – но, называя нечто вчерашнее увиденным, я в то же время говорю, что в данный момент я этого не вижу, что, следовательно, это не является данностью сейчас. Зрелище, которое представилось мне вчера, не дано мне непосредственно в данный момент.
Но именно этот пример может привлечь наше внимание к моменту, без которого обсуждение предыдущих