Вырь. Час пса и волка. Ольга Гутарёва
глядя перед собой, в дымку, курящуюся над безответными просторами гор.
Ждать пришлось недолго. Она появилась между сухих ветвей и белых камней, спокойная и лёгкая, подобная той самой движимой ветром серебряной дымке. В образе юной и бледнолицей девушки, в долгополой полотняной рубахе, подпоясанной шерстяной ниткой и выкрашенной в темно-зелёный цвет. Длинные распущенные косы струились мутным водопадом по хрупким плечам.
Благота встрепенулся, будто желая встать и двинуться ей навстречу. Но замер, поражённый и захваченный трепетом воплотившегося образа. Ни на миг больше не сомневаясь в том, что он, наконец, достиг своей цели.
Она медленно ступала к нему, и в светлых волосах её пестрели яркие синие цветы горечавки.
Благота представлял её именно такой – душу, взращённую средь небесных равнин, вспоённую вместо молока женщины тучами горного неба. Ныне покровительницу горного хребта, вытягивающую из облачной кудели нити проливных дождей.
Существо, зовущееся вилой и способное убить одним своим взглядом.
Благота с трудом отвлёкся от очерка девичьих грудей, выступающих из-под тонкой ткани.
Вила остановилась от него в нескольких шагах, достаточно близко. Лицо её оставалось пустым и ничего не выражало, и больше походило на неживую маску. Красивые благолепные черты, не обременённые человеческим сознанием, не дрогнули, стоило виле слегка по-птичьи склонить голову. Свет делал её бесцветные прозрачные глаза, – крупные, широко раскрытые, как у иконы, – зеркальными. Стоило Благоте заглянуть в эти глаза, как всё внутри него перевернулось. Он не ошибся. На него смотрела не девушка и даже не призрачный морок.
На него смотрела недосягаемая высота.
Благота застонал, поднося флягу к виску. Вила врывалась в его мысли, подобно ледяному потоку. Боли не было – лишь пугающие объятия холода.
«Он просит её прекратить».
Холод отступил, и застывшая на мгновение кровь неспешно разлила тепло по телу. Медленно закипая от нахлынувшего волнения.
«Она успевает наводнить его сознание. Коснуться памяти. Он привык зваться Благотой. Родом он из долины Кантар на юго-западе. Когда его мать умирала, ему пришлось сидеть около её постели несколько дней, поддерживая свечу в её руке».
Благота усмехнулся, не в силах справиться с беспокойством. Он снова осмелился взглянуть в обесцвеченные глаза вилы, развёртывая собственные мысли.
«Ему не хочется продолжать общение таким способом. Разве ей не ведома человеческая речь?»
С новой силой его хлестнул холод. Благота упал спиной на землю, в последний момент выставляя руку с флягой в сторону. Плащ на нём откинулся, раскрывая культю с болтающимся рукавом заместо его правой руки.
Теперь ему оставалось лишь глупо посмеиваться, стараясь не сойти с ума.
«Ей, не ему решать, станут ли они вообще продолжать. Наивный человече. Она выхватывает его нутро, словно господица-дворянка в крестьянском доме – вещи. Почти сразу узнаёт, зачем он к ней