Чаща. Джо Р. Лансдейл
намекая на меня. Дикция из-за беззубого рта была невнятной, и голос звучал странно.
– Никогда его прежде не видел, – покосившись, ответил паромщик.
– Волос больно у него буйный, совсем как у тебя, – сказал толстяк. – Надо бы вам шляпы носить, чтобы прикрыться. Слыхал поговорку: рыжий волос что мертвый колос? – Толстяк хмыкнул и развернулся, разглядывая Лулу, которая начала дрожать – то ли от дождя, то ли от страха, а, вернее, причина была обоюдной. Толстяк растянул беззубый рот в улыбке, точно дыра в земле разверзлась. – Хотя, как видно, бывают исключения.
– Отчаливай – приказал громила.
– Говорю тебе, паром перегружен, – сказал дед.
– Раз так считаешь, – сказал громила, – вали на хрен со своей телегой и мулами.
– Ну, с меня довольно, – сказал дед.
– Правда? – ответил громила и откинул полу сюртука, заново демонстрируя револьвер.
– Это я уже видел, – сказал дед.
– О, тогда советую не забывать, – сказал громила.
– Со стволом ты герой, – заметил дед, разыгрывая простака, хотя, как я знал, «дерринджер» в кармане был наготове.
– Что ж, – сказал громила, – я отлично справлюсь и без него. Жирдяй….
Жирдяй – понятно, это был толстяк – подошел и взял револьвер, который протянул громила. Затем Жирдяй, не выпуская револьвера, облокотился на повозку и стал разглядывать Лулу, точно собака, намеренная вылизать жирную сковородку. Лула прижала руки к груди, пытаясь укрыться под широкими полами шляпы, как под зонтом, да все напрасно – дождь промочил шляпу со всех сторон и слипшиеся пряди свисали по щекам и плечам, будто ручейки крови.
– Джентльмены, – сказал паромщик, – давайте забудем разногласия.
– Ты заткнись, – сказал громила. – Твое дело управлять паромом. Так что вперед. А я скоро закончу.
– Слушаюсь, сэр, – сказал паромщик, закрыл ворота и взялся за рычаги барабана. Он принялся было насвистывать, вероятно в надежде разрядить атмосферу, но через пару тактов осекся.
В тот же миг громила нанес свой удар. Дед ловко пригнулся и, выпрямившись, врезал с левой громиле по морде. Он хорошо попал, так что кровь из носа залила рот и подбородок, расползаясь под дождевыми струями.
– А, старый гондон, – сказал громила, ощупывая нос, – видно, порох еще не отсырел.
– Можешь убедиться, – ответил дед, улыбаясь и приплясывая на месте.
– Ты сломал мне чертов нос, – сказал громила.
– Подходи и увидим, получится ли поправить, – сказал дед.
К тому времени мы прилично отдалились от берега, и паромщик отчаянно вращал барабан, а вода шипела, захлестывая края. Жирдяй и чернокожий наблюдали сцену с явным удовольствием. Лула не произнесла ни звука, но желание поскорее попасть на тот берег и отправиться дальше было написано у нее на лице.
Громила вновь ринулся в атаку, и дед ловко, точно танцор, отступил вбок, отвечая встречным кроссом правой, и тут же, согнувшись, врезал