Чаща. Джо Р. Лансдейл
сказал блондин.
Заместитель подтолкнул одну из звезд на столе кончиком пальца и ответил:
– Должен тот, у кого такая звезда. Но теперь это не мое дело. Не хочу я получить пулю от такого, как ты, или за такого, без разницы. Нет, сэр. Заместителем я сыт по горло. Подамся лучше в парикмахеры.
– А как же я? – сказал блондин, и это было похоже на жалобу обиженного ребенка. – Ты не можешь оставить меня здесь на верную гибель.
– Знаешь, все могло быть иначе, не решись ты ограбить банк и убить шерифа, – сказал бывший заместитель, задвигая ящик стола. – Не думал об этом?
– Я не убивал шерифа, – сказал человек за решеткой.
– Разбирайся с местными, – сказал бывший заместитель и захлопнул ящик.
– Но почему я? Остальные преспокойно свалили. Просто ускакали. А меня прихватили.
Бывший заместитель повернулся, снял с крючка на стене шляпу и сгреб в нее все, что было на столе, кроме ключей и звезды. После положил шляпу на стол и посмотрел на блондина.
– Твоя лошадь не слишком резвая, вот и получила пулю. Так вышло. Но ты не единственный, кому не повезло. Есть и другой, чье мертвое тело, вернее, что от него осталось, теперь снаружи на доске, и вы скоро увидитесь по ту сторону. Так скажи ему при встрече, что Дике передает привет и благодарит, что он промазал, а не то лежать мне теперь в повозке рядом с шерифом Гэстоном.
– За всю жизнь мне бы хоть раз пофартило, – сказал блондин. – Вот и допрыгался. Видно, родился неудачником. Такое, говорят, не редкость.
– Что ж, – сказал человек, назвавшийся Дике, – одно знаю точно: сегодня не твой день.
– Мне нужно правосудие, – сказал я. – Человек с рубцом на горле убил моего деда и похитил сестру. С ним еще двое: чернокожий и жирный увалень.
– Так это Беспощадный Билл, Ниггер Пит и Верный Жирдяй. Те самые, с парнем, что снаружи на доске, и этим головорезом – они грабанули банк, убили шерифа и в меня стреляли. Чуть не зацепили, вот тут я решил, что пора менять профессию.
В тот самый миг в двери вломилась куча народу. Один, с виду самый яростный, притом разодетый, как для церковной службы, и в аккуратной черной шляпе, сказал:
– Не думай остановить нас, Дике. Мы пойдем до конца.
– Я больше не служу закону, – сказал Дике. Он подтолкнул связку ключей на столе. – Один из них от камеры. Разберетесь.
Подхватив шляпу с ее содержимым, Дике направился к двери. Люди посторонились, пропуская его. На меня поглядывали, но никто не сказал ни слова. Одетый для церковной службы подошел, взял со стола ключи и направился к камере. Дальше все случилось быстро. Блондин завопил, вскочил на ноги и залез на скамью, видно, рассчитывая, что наверху его не достанут – и проделал все это, словно лубок на ноге вообще не был помехой. Со страху, глядишь, он и по стене взбежал бы. Бедняга истошно взывал к Иисусу о спасении, только Иисус не явился – впрочем, зная, в чем бандит замешан, кто стал бы его винить. Камеру открыли и узника извлекли быстрее, чем скажешь: «Амбар горит, и там мое дитя».
– Боже, – взмолился он, цепляясь за решетку, –