Столик на двоих. Сборник рассказов. Наталия Гавриленко
в кресло. Да, кавалер, нечего сказать…
Домой я шла одна. Обиделась. Позже я ему сказала, что если он так всего боится, то пусть и в кино ходит с кем-нибудь другим. Больше в кино мы не ходили.
А новогодние праздники катились дальше: утренники, карнавалы в школе. Десять дней пролетали быстро: со сказочным серебристым блеском лыжни в тундре, походами с отцом за корюшкой к океану, катанием с гор на санках и лыжах, построением снежных крепостей, откапыванием своих домов после тайфуна, питьем сока брусники из бочки, стоявшей в кладовой и укутанной войлоком от промерзания.
У нас, подростков, не было ни одной свободной минуты: лыжные пробежки сменялись баскетболом в спортивном зале, походами в кино, участием в художественной самодеятельности. Мы были везде нужны, нарасхват, нами гордились. Когда человек занят делом, ему некогда скучать, и того хуже —хандрить. А для этого человек должен быть всегда кому-нибудь нужен.
А что же мой Костик? Дружить мы продолжали «на людях», больше не «уединялись».
Во-первых, мне не нравился пристальный взгляд моей мамы, как – то придирчиво меня оглядывавшей после каждого возвращения откуда-либо. И во-вторых, Костика такие отношения вполне устраивали. Он больше наблюдал за мной издали: мог сидеть на лестнице их дома и часами смотреть в мое окно, что было напротив. Что он там хотел разглядеть в дневное время? Не ясно…
На тренировках в баскетбол тренер ставил нашу девчоночью команду против команды мальчишек. Разумеется, там был и Костик, он всегда оказывался «отбирающим» мяч именно у меня. Этим он злил меня ужасно. Мальчишки были и подвижнее нас, и сильнее, и проворнее. Зато и наше мастерство росло, чего тренер и добивался.
В последний день нашего пребывания в поселке, когда мы навсегда покидали полуостров, папа принес мне большой букет полевых цветов, обнаруженный на крыльце:
– Доченька, а это, кажется, тебе…
Папа был смущен не меньше меня. Когда за нами приехал командирский «Газик», и мы стали усаживаться, Кости вырос, как из-под земли, протянув мне листок бумаги: это был его здешний адрес и адрес его бабушки в Бузулуке:
– На всякий случай… Пиши… Мне…
Под пристальными взглядами моих родителей и родителей Костика, подошедших проводить нас, мы не посмели ничего путного сказать друг другу, не то что прикоснуться… Эта дорожка так и осталась непроторенной в наших отношениях.
Когда самолет взмыл ввысь над тундрой, я увидела огромный черный дым и огонь. Это Костик передавал мне последний привет пламенем костра из пылающих покрышек… Потом были только письма… Много писем…
Мы были счастливы. А разве счастливые люди замечают это состояние? Самое счастливое и беззаботное время – наше детство…
Джульбарс и Дельфин
На Камчатке мой отец «заменил» офицера, уезжавшего на место службы отца. У них была восточно-европейская овчарка по кличке Джульбарс.
Собаку