Щепоть зеркального блеска на стакан ночи. Книга вторая. Сен Сейно Весто

      Плот вязали остаток дня и всю ночь. Зено торопился и Гонгора больше не острил. После того, как Штиис на следующее утро не поднялся, стало ясно, что все планы стали достоянием прошлого. Это могла быть простуда, это мог быть энцефалит, гадать смысла не было. От помощи Гонгоры лесник отказался, это означало бы брать с собой еще Улисса и рюкзак. Это не баржа, сказал он.

      Ночь была холодной. Ярко-голубой ломоть луны висел прямо над рекой и делал все нарисованным. Черные стены леса и стены скал больше не притягивали. От самого деда сохранился только голос. Реинкарнация стучала топором, скрипела сучьями и шуршала листьями, укладывая на бревна хвойные ветви.

      Гонгора стоял и смотрел, как плот съедает тьма. Он держал в руке мохнатую щеку Улисса, сидевшего рядом, и все еще не мог поверить, что после стольких попыток Лунная Тропа больше не состоится. Когда ее конец совсем рядом. Впереди снова висело небо, полное звезд. Так было всегда, когда он закрывал за собой дверь в нужное время и в нужном месте. Реинкарнация древних стоиков говорила что-то еще, Гонгора уже не слышал. Он знал, что одному этот маршрут ему не пройти.

      Дед, не переставая, ворочал шестом, погружая и вынимая, и в самый последний момент только, как исчезнуть совсем, застыл, высоко над головой вскинув ладонь, словно дикий невидимый эльф. Словно концовка к хорошей книге. Если всё, чего ты боишься, слабости, и всё, что ты ненавидишь, глупости, то берегись оказаться на эшафоте их ожиданий. На каждую щепоть зеркального блеска найдется колодец ночи. Он стоял на краю ночи и молчал так, что Гонгоре стало не по себе.

      Зено Китийский был прав – как всегда. Если бы Гонгора не оказался здесь, он бы не знал, куда ему деться еще. Штиис, как его положили, так и лежал. Взгляд его упирался прямо в черный зенит. Он прерывисто дышал и читал стихи, голосов извне он не слышал. Вода одиноко шумела, блестела лунной тропой, Гонгора смотрел и не видел ее, напряженно в мыслях листая страницы книги своей жизни, пытаясь найти то, что составляло ее лучшую часть. Но что-то говорило ему, что больше он их не увидит. Книга была закрыта.