Древо из Южных Врат. Алишер Арсланович Таксанов
«пиранья», бесится от своего невежества, я чуть не рассмеялся.
– Вот поэтому мы напрямую общались с Готтенбергом и Фраммом, – продолжил Сергей Дмитриевич, едва заметно улыбаясь, будто вспоминая то время. – Фрамм, например, оказался в СС не по своей воле: его вынудили вступить в конце 1944 года, после неудачного покушения на Гитлера. Тогда на генералов, учёных, инженеров надавили, потребовав от них доказательств политической лояльности и преданности Третьему Рейху.
Про покушение на Гитлера, известное как операция «Валькирия», я знал много. Она была разработана группой заговорщиков из числа немецких офицеров, включая Клауса фон Штауффенберга, и предусматривала взрыв в ставке Гитлера. Хотя взрыв прогремел, Гитлер остался жив, и большинство участников заговора были казнены. После этого был устроен настоящий «чистый четверг» для всех, кто подозревался в нелояльности. Репрессии обрушились и на военных, и на гражданских.
– До 1943 года Фрамм занимался разработкой стимуляторов на растительной основе, которые могли поддерживать боевой дух солдат, но это была скорее фармакология, чем биология. А затем ему пришлось резко сменить направление. Он рассказывал, что, за несколько недель до того, как лабораторию разрушили советские авиаудары, он с группой специалистов изучал субстанции, извлечённые из капсул. По его словам, это были ужасающие создания… Многие сотрудники погибли при их исследовании. Фрамм, честно говоря, не рвался узнать, что скрывается в новой капсуле, но майору Бухарбаевой невозможно было перечить…
– Ну, наплёл, наверное, от страха или нежелания делиться с нами знаниями, – разочарованно сказал я. – Какие такие кошмарные создания могли быть в капсулах?
Борода посмотрел на меня с легким удивлением, затем усмехнулся. Его пальцы медленно постукивали по чашке с уже остывшим чаем, как будто выводя тихую, странную мелодию. В его движениях чувствовалось что-то задумчивое, словно в ритме, который он отбивал, заключался ответ на мой вопрос.
– Я тоже вначале отнёсся к этому с недоверием, – начал он, не отводя взгляда. – Но Готтенберг прочитал на капсуле надпись: «Саак оудомли бу иду. Лёки ё хубо»1. – Он сделал паузу, словно слова сами по себе уже должны были мне что-то объяснить. – Не удивляйся, эту фразу я запомнил на всю жизнь. А Фрамм, с кислой миной на лице, заметил, что такая же надпись была и на всех капсулах, что привёз Отто Скорцени. – Сергей Дмитриевич на мгновение прикрыл глаза, вспоминая. – Ицхак был невероятно осторожным и умным человеком. Его знания об истории, религиях, языках буквально шокировали нас – ходячая энциклопедия, не меньше. Благодаря ему я узнал массу нового: и про теологические доктрины, и про такие события, о которых не рассказывали ни в советских школах, ни в вузах.
– Интересно… – произнёс я, хотя не совсем понимал, к чему ведёт Борода.
– Интересно, да, – он пристально посмотрел на меня. – Хочешь узнать, о чём мы разговаривали? Так вот, Готтенберг говорил, что в капсуле хранится биологическая субстанция до-библейских времён.
– До-библейских? –
Саак оудомли бу иду. Лёки ё хубо (арам.) – Нельзя брать в руки. Опасно для жизни.