Время терять и время находить. Кирилл Эдуардович Коробко
и спустить ноги с кровати. Даже это ничтожное усилие не увенчалось успехом. Он лишь шевельнулся, издав невнятное восклицание.
К нему кинулись люди, стоящие в разных концах огромной темной комнаты.
«Где я?», – успел подумать он, – «Что со мной?»
Он понял, что не узнает ни этой комнаты, ни этих людей в черных одеждах. Он никогда не видел этой вычурной кровати под балдахином, с облупившейся позолотой, на резных столбиках. Комната освещалась мягким мерцающим светом полудюжины свечей. Свечи не могли осветить зал целиком, лишь выхватывая небольшие куски то тут, то там.
Даже его руки показались чужими. Они были меньше, чем он помнил, и настолько худы, что напоминали птичьи лапы.
– Яков2, сын мой, – хрипловатым голосом произнесла высокая женщина, озабоченно накрывая его лоб узкой мягкой ладонью. Нанизанные на пальцы многочисленные кольца неприятно холодили лоб. – Ты жив, ты очнулся! Боже всемогущий, какое счастье…
«Яков?» – ему казалось, что его зовут несколько иначе, но был настолько слаб, что даже не мог вспомнить, как.
– Мне… надо… в туалет! – попытался произнести он, но из пересохшей глотки вырвался только неразборчивый хрип.
– Он что-то пытается сказать, ваше величество, – сказал низкий рокочущий бас у него за спиной.
Обладателя этого голоса он увидеть не мог.
«Величество?»
– Я и сама это вижу, сэр Джон, – отозвалась высокая женщина крайне озабоченным голосом. – Что он хочет?
Ее глазницы ввалились, отчего погруженные в темноту глаза казались бездонными. В черноте глаз изредка посверкивала влага слезы. Она наклонилась ухом к его рту, пытаясь разобрать его шепот.
– В туалет… Я хочу в туалет… – как можно внятнее повторил он несколько раз.
– Я не понимаю ни слова, из того, что он шепчет, – удрученно произнесла она, устало распрямляясь, – сэр Джон, попробуйте вы…
Она отодвинулась, давая место обладателю рокочущего баса. Тот удивил Якова еще больше. Этот человек был весь закован в железо, пах кожей, дымом и еще чем-то. Яков решил не тратить силы и время на бесполезные попытки втолковать им очевидное. Он решил, используя здоровяка, как опору, подняться самому. Вцепившись в гнутые пластины на плечах сэра Джона, он потянулся что было силы.
Человек в железных латах пробасил:
– А… ваше величество, я понимаю… он пытается подняться!
Женщина сделала шаг назад, и кивнула двум пожилым женщинам, которые переминались, с ноги на ногу, за ее спиной. Те подбежали, обхватили Якова за шею и за плечи, и помогли ему сесть. Теперь он смог поднять руку, и сделать жест, будто бы пьет.
– Он хочет пить! Дайте ему вина!
Яков вполне обошелся бы и простой водой, но выбирать не приходилось. Ему поднесли кубок из потемневшего металла. В чаше плескалась жидкость цвета запекшейся крови.
Человек, который поднес ему кубок, опустился перед Яковом на колени, демонстративно отпил один глоток, а потом протянул ему кубок на вытянутых руках.
Яков взял кубок, и осторожно отхлебнул.
Английское имя «Jacob» в русском языке произносится либо как Яков, либо как Джейкоб. (Примеч. автора)