Евангелие-2024. Валерий Нахальный
неровно побелены. Деревянные двери были стеклянными, с небрежно закрашенными масляной белой краской стеклами. На стеклах были накарябаны имена.
Федул подошёл к первой двери, на которой было его имя, взялся за блестящую металлическую ручку, но… дверь не открыл: ему помешало это сделать его природное любопытство… В детстве, когда они с бабушкой ходили на кладбище, чтобы почтить память её белогвардейских родственников, он всегда с нездоровым, маниакальным интересом бродил по кладбищу и решал, как говорила бабушка, одну из вспомогательных бинарных математических операций двух аргументов, результатом которой являлась разность: в данном случае продолжительность жизни, получаемая уменьшением значения первого аргумента – даты смерти, на значение второго аргумента – даты рождения… Ведомый тем же кладбищенско-математическим интересом, он побрел вдоль ряда дверей, читая вслух накарябанные на них имена и даты смерти. Даты рождения на них не значились… Там были имена на разных, даже не знакомых языках…
И вдруг он остановился, увидев знакомое имя – Валентин Небрежный. Это был псевдоним его знакомого – Валентина Капустина, который считал себя писателем; при этом писал всякую мудрёную херню, был последователем Барта и потому никогда её не подписывал и не издавал, и давал читать свои опусы только ему – Федулу, хотя другом своим его не считал: видимо, боялся критики… Валентин недавно скончался в результате сердечного приступа, который наступил от того – как уверяли полицейские – что «…по словам очевидцев, Валентин якобы получил оскорбление от трамвайного кондуктора, обвинившего его в неоплате проезда». Федул даже был у него на похоронах: принёс две украденные с вечного огня на Марсовом поле гвоздики, напился в зюзю, размахивал бронзовым бюстом Вольтера, который – как он утверждал, ещё при жизни ему завещал покойный – и кричал, что все присутствующие мудаки и дегенераты, а, согласно Хайдеггеру, люди не подлинные, короче – гниды. И».. чтобы вы суки знали: умер величайший пиит современности… И в утверждении «я художник, я так вижу! "нет простора для концептуального суждения». За что был бит соседями и сослуживцами покойного.
– Валя был очень ранимым, – по традиции хорошо подумал о покойнике Федул.
Он колебался всего несколько секунд, а потом просто толкнул дверь. Дверь невероятным образом открылась, и Федул сделал шаг за вспыхнувшую бритвенную остроту света.
Он оказался в комнате, обставленной всякой техникой. Тут были: системные блоки, 3D-принтеры, плоттеры, ламинаторы, огромные мониторы и ещё всякое такое, названия чему Федул не знал. За одним из мониторов сидел Валентин и рубился в какую-то стрелялку.
– Валя, ёпта, здорова, братан! – воскликнул Федул, распахивая объятия для объятий.
Валентин же не проявил ожидаемого радушия. Он снял гарнитуру, вытер влажной салфеткой лоб и удивленно, скорее с досадой, сказал:
– Федул, ты что здесь делаешь? Это мой Рай! Тебя я не… – он несколько замялся, потом сформулировал, – Тебя