Желтый, Серый, Анджела Дэвис, Вулкан и другие. Тимофей Юргелов
сказать, что они не столько прыгали, сколько спорили и вырывали друг у друга скакалку). С противоположной стороны пустырь граничил с «инкубатором», так новые друзья называли интернат. По правую руку – детский сад, по левую – улица, и за ней чужие дворы.
Говорили о том, что хорошо бы выкопать в «горе» подземный ход – и сидеть там. Что если нападут из других дворов, то можно вести оттуда «обстрел», – да и, вообще, в горе, наверно, зарыт «склад с оружием».
Вдруг Желтый истошно заорал – от неожиданности все вздрогнули:
– Кто в «барашки»?! Чур, не голю! (У него была странная привычка вопить ни с того ни с сего во все горло.) Кто последний, тот и галит! – крикнул он уже на бегу.
Всех сразу охватил яркий подъем, будто мальчики только того и ждали, чтобы броситься наперегонки. Но тут Серый перешел на шаг и крикнул:
– Орел! Ты сначала хапу протащи! Бегите-бегите – все равно нещитово. – И мальчики, растянувшись, тоже начали останавливаться.
Во двор выходили три двухэтажки: новая, из белого кирпича, с лоджиями, в которой жили Костя и толстяк Борька, и две старые, без балконов, с такой же, как на «горе», серой трухой, сыпавшейся из дыр. Когда-то, очень давно, они, очевидно, были окрашены охрой – об этом можно было судить по сохранившимся желтым пятнам под козырьком двускатной крыши. В этих двух бараках обитали все его друзья.
Сначала они собирались играть перед новым домом, но оттуда их прогнала Музыкантиха. Костя решил, что кличку ей дали за резкий голос, – Желтому тут было далеко. Он успел разглядеть среди виноградных лоз, скрывавших лоджию, безбровый, пунцовый лоб, изрезанный молниями гнева, да мокрые кудряшки, торчавшие скопищем маленьких змей. Мальчики перебежали за сараи к «косому» дому, который получил свое название за то, что стоял под углом к двум другим. В нем жили Желтый, Серый и Санька с Олежкой ─ они, разумеется, обижались, когда их дом называли «косым».
Костя не знал, что делать, когда сказали «ищи себе хапу», однако увидел, как мальчики достают из разных мест припрятанные куски сланца, и тоже нашел плоский камень. Потом нужно было положить «хапу» на ногу и обойти с ней ─ «протащить» ─ вокруг «барашков», составленных стопкой осколков керамической плитки, – у кого упадет, тот и голит. С этим Костя справился без труда, но, сколько ему не объясняли, никак не мог понять правила игры. Чтобы не выглядеть тупицей, притворился, что понял, – наделал ошибок, чуть не сгорел от стыда ─ и вдруг действительно, вопреки объяснениям, разом схватил даже не правила, а саму суть игры.
Из форточки на втором этаже косого дома высунулась белая, лохматая голова. Ко рту «дедок» прижал кулак, и Костя подумал, что он тоже собирается прогнать их, но тут мальчики замахали руками и закричали: «Леха, вылазь!» Голова моргнула белыми ресницами, затем скрылась, через минуту появилась снова и слабым, срывающимся голосом известила, что сейчас «вылезет».
Голова у Лехи была непропорционально большой, почему Костя принял