Бисквитка. Татьяна Рогожина
куклу в гостиную, однако Таша, раскинув руки, загородила кресло и с вызовом, глядя прямо в глаза, сообщила:
– Нет! Не дам. И гулять не пойду!
– Но почему же, Ташенька? ― удивилась Мина, ей говорили, что девочка не сильно капризная, а тут на тебе, никакого послушания, ― погуляем, потом обед…, ― продолжила она в некотором замешательстве, ― всё должно быть по режиму.
– Не нужно мне никакого режима, я играть буду.
– Мне жаль вас огорчать, но, увы, придётся подчиниться правилам, ― решив проявить твёрдость, гувернантка отстранила девочку и, осторожно взяв куклу, понесла в гостиную, чтобы запереть в шкафу. Как велела Любовь Гавриловна.
С Ташей приключилась истерика.
Она, заливаясь слезами, бежала за Миной Осиповной, ухватив её за подол, с воплями требуя вернуть понравившуюся игрушку. Нечаянно зацепилась пуговкой за бахрому скатерти, стащив её со стола, а вместе с ней и большую вазу с георгинами, забрызгав всё вокруг водой и засыпав паркет осколками.
Первой на её крики примчалась, охая и держась за сердце, нянька, за ней кубарем скатился с лестницы Митя с удивлённо вздёрнутыми бровями, из кабинета вышла недовольно-сонная Любовь Гавриловна, столпилась в дверях прислуга.
Такого они ещё не видали.
С растерянным лицом Мина пыталась отцепить Ташины руки от своего платья, но та держалась крепко, и кричала так словно конец света настал. Нянька сгребла девочку в охапку и оттащила в сторону, дав тем самым возможность гувернантке открыть шкаф и запереть в нём игрушку.
– Что происходит?! – Любовь Гавриловна с негодованием посмотрела на всклокоченную дочь в мокром платье, та чуть притихла, давясь слезами и всхлипывая, ― Это что ещё за новости?! ― спросила она сурово, но разбираться в деталях не стала, ― в любом случае ты наказана, такое поведение недопустимо. Марш в свою комнату и никаких игрушек, в углу будешь стоять до самого вечера. А вы, ― кивнула в сторону гувернантки и няни, ― будьте добры, обе зайдите ко мне, когда дитя успокоите.
Через некоторое время всё ещё вздрагивающая от затухающих рыданий Таша была умыта, переодета в чистое платье и поставлена в угол. Поручив горничной присмотреть за девочкой, озадаченные воспитатели спустились вниз.
Варвара Ивановна особо хозяйских разборок не боялась: Дареев давным-давно сказал, что жить она будет в его доме столько, сколько сама пожелает, причём на полном обеспечении. Ну, пошумит Любовь Гавриловна, она всегда быстра на расправу, так это ж ненадолго ― день, два, она долго не сердится. Однако всё одно неприятно, что Таша вон чего учудила, на весь дом наскандалила. Хорошо, спальня родительская в дальнем крыле находится, а то и отца своими криками подняла бы, что совсем никуда не годится.
Мина переживала больше: ей совсем не хотелось из-за глупой невоспитанной девчонки возвращаться в Петербург, где придётся опять выслушивать нотации матери, терпеть её нудную опеку, и что самое неприятное, искать вновь работу, а хороших мест мало. К тому же неизвестно в какой дом попадёшь и как к тебе