Пустой Сосуд. Марк Адамов
обратно к дороге в город, но Эши ещё долго стоял у ворот плантации со стиснутыми кулаками. Ошибка ли привела их в его дом этим утром или обычная жадность, спорить было бесполезно. Если люди наместника заговорили о подати, будет проще спастись из пасти крокодила, чем от их загребущих бледных лап. Так говорил и отец, чьё слово весило куда больше.
– Эши, опять уходишь? – возмутилась Сайат, когда он забежал в дом за подходящими для похода в город сандалиями. – Обед…
– Змей их всех пожри, – прорычал Эши. – Прости, солнце моё. Это срочно.
***
– Больше не могу, – сухопарый торговец по имени Изиш развёл длинными руками. – Мне ещё придётся думать, куда сбыть столько папируса.
Эши угрюмо рассматривал стопку львов. Изиш выложил их с таким надменным взглядом, будто они были огранёнными изумрудами из короны империи, а не горсткой медных дисков толщиной с банановый лист. Сколько тут было? Двадцать – едва ли больше. Поганец в дорогом балахоне ещё и отбросил те стебли, что успели пожухнуть за день.
Нет, так Бенезилы не протянут до того момента, когда Бахру созреет для новой поездки к субихарам. А через три дня вернутся законники, и от звенящей мошны останутся пара медяков.
– Рад иметь с тобой дело, Эши! – воскликнул Изиш ему вслед.
Он тянул верблюда по шумным улицам за рынком. Окрестный гам раздражал : постоянные перепалки, мольбы попрошаек и заливистый смех детей сбивали Эши с мыслей. Он пытался найти управу на законников, однажды даже дошёл до приёма у наместника всей Ашмазиры. Его Светлость господин Алагор даже соизволил его выслушать, пусть и без конца зевал, подперев кулаком лощёную головушку. Выслушал и сказал, что сделать ничего нельзя, покуда записи говорят о том, что подать не уплачена. Тогда Бенезилы впервые лишились половины угодий.
Эши велел верблюду замереть, когда понял, что добрался до перекрестка двух дорог, достаточно широких, чтобы по ним легко разъезжали тяжёлые колесницы. Когда-то здесь был самый обычный квартал для работяг Ашмазира. После прихода империи их глинобитные домишки разворотили до самого основания, а на их месте сложили крепкие виллы для законников.
Плантатор стоял перед знакомым зданием, сложенным из крупных коричневатых камней. Валуны для нового квартала везли от самых гор. Не той части, что обжили субихары, а с далёкого севера. Как говорили странники-ашмазирцы, там пески пустынь отступали перед буйной зеленью джунглей и широким, извилистым телом Вильдейи – реки, что могла затмить самого Великого Змея.
Дом смотрел на Эши узкими прорезями окон. Между двумя этажами тянулся пояс из керамики, и каждая из вытянутых плиток изображала войско бравых копейщиков: то они неслись в атаку верхом на лошадях, то стойко держали оборону с выставленными щитами. Так хотели себя видеть завоеватели из Альдеварра.
Законники для Эши стали отрыжкой Великого Змея, проклятьем для всей Ашмазиры. Но один из них ещё мог помочь ему: не зря же Брейхи Бенезил отдал единственную дочь замуж за альдеваррца?
Верблюд, казалось, обрадовался, когда плантатор