Натальная карта. Мари Милас
с неприсущей мне грубостью прерываю его я. Сейчас не лучшее время для воспитательной беседы. – Все в порядке.
Нет.
Мне кажется, что каждый божий день я плыву против бурного течения, но гребу чайными ложками. Мой психиатр год за годом усердно протягивает мне весла, но отправляется вместе с ними далеко и надолго. Потому что я не собираюсь принимать никакие таблетки. Есть множество способов справиться с этим без веществ, которые вызовут у меня зависимость.
– Хорошо, как скажешь, – вздыхает Макс, когда мы заходим в лифт.
– Куда ты собрался? Мне не нужен пес-поводырь.
Макс толкает меня плечом. Я толкаю его в ответ. Он выкручивает мой сосок через ткань рубашки. Нам двадцать восемь лет. Мы деремся в лифте, и подозреваю, что когда мне стукнет семьдесят, то это все равно не прекратится.
– Мы наложили запрет на соски ещё в седьмом классе, придурок. – Я отбрасываю его руку, потирая грудь.
– Ты заслужил. День, когда меня перестанут сравнивать с собакой, будет лучший в моей жизни.
– Ты не выкручивал соски Валери, когда она это делала. Хотя кто вас знает, я свечку не держал.
Макс бросает на меня убийственный взгляд, заменяя им все нецензурные слова.
– Так куда ты направляешься? – не отстаю от него я.
Мы выходим из лифта в залитый светом холл, и Макс оглядывается по сторонам, словно выискивает кого-то за огромными фикусами, стоящими в углу.
– Хлоя должна принести документы. На прошлой встрече мы так и не подписали договор.
Я резко выпрямляюсь и, какого-то черта, тоже оглядываюсь по сторонам.
– А ты не мог раньше это сказать? – шиплю я на Макса.
Он застегивает пуговицу на пиджаке и вскидывает бровь.
– Ты бы остался в лифте?
– Нет.
– Ее все равно здесь еще нет. Так что, если ты перестанешь гипнотизировать фикус, то вы не пересечетесь.
– Я не боюсь с ней пересечься. – Моя спина становится еще прямее.
– Именно поэтому ты выглядишь так, будто тебе засунули палку в задницу.
– Это у тебя и Леви она вечно там. Я самый расслабленный среди вас, – самодовольно ухмыляюсь я, потому что это правда.
Не сосчитать, сколько в меня прилетело ручек за все время, что я с ними работаю. Никто не производил оценку ущерба, но считаю, что они явно должны что-то компенсировать.
– Хлоя за твоей спиной.
Я поворачиваюсь так резко, что у меня что-то щелкает в шее. Боже, почему старость подкрадывается так неожиданно?
Макс смеется, а я хочу оторвать ему голову, потому что никакой солнечной женщины на горизонте нет.
– Я слышал, как хрустнула твоя шея.
– Сколько тебе лет? Пять? – я ворчу, как вредный дед, и потираю шею.
И, какого-то хрена, все еще стою на месте. Меня ждет Хоуп. Я нужен ей. Нельзя тратить время на нелепую причину, по которой мне хочется увидеть Хлою.
– Почему ты нервничаешь? Знаю, увидеть Хлою спустя столько лет – неожиданно, но мне казалось, что две недели назад вы