Натальная карта. Мари Милас
своей слабости, которую усердно пытается превратить в силу.
Харви и Макс смотрят ему вслед, хмуря брови и не понимая, почему их друг буквально срывается на бег.
Я выхожу через другой выход столовой, поднимаюсь по лестнице, чтобы перейти в другое крыло, а затем вновь преодолеваю множество ступеней вниз на пути к улице. Сильный ветер подхватывает мои волосы, они болезненно хлещут по лицу, словно пытаются отрезвить меня. Стараются переключить мое внимание.
Но слишком поздно.
Я замечаю, как Натаниэль поворачивает за корпус школы и быстрыми шагами, граничащими с трусцой, настигаю его. Почему, зачем и для чего – известно лишь одному Богу.
– Что с тобой происходит? – перекрикиваю я ураганный ветер.
Натаниэль резко останавливается. Его плечи и спина так напряжены, словно он хочет согнуться пополам. Упасть в позу эмбриона, чтобы унять боль.
Я подхожу ближе и дрожащей то ли от холода, то ли от волнения рукой почти что невесомо касаюсь лопатки Натаниэля. Он вздрагивает, будто его пронзает током.
– Хлоя, уйди, – хрипит он.
Я стискиваю зубы, чтобы они не стучали.
– Нет, Натаниэль.
Он разворачивается и перехватывает мою руку. Длинные пальцы с аккуратными ногтями, которые красивее, чем у многих девушек, обхватывают мое тонкое запястье. Под его большим пальцем грохочет мой пульс, вторя зарядам грома, разносящимися над нами.
– Я Нейт. – Он оттесняет меня к стене здания. – Хватит на меня смотреть. Прекрати за мной ходить.
– Почему? – мой голос больше походит на звук разбитого стекла.
– Потому что займись теми вещами, которыми занимаются все девочки твоего возраста. Покрась волосы в розовый, надень футболку с Джастином Бибером и завесь комнату его плакатами. Съешь огромную тарелку фисташкового мороженого, запей все это колой и просто живи. Свою. Жизнь, – Натаниэль говорит отрывисто, делая рваный вдох после каждого слова.
Его рука всего еще сжимает мое запястье. Не грубо, но и не нежно. Идеальное давление для того, чтобы показать контроль.
Россыпь мурашек скользит от моего затылка к пояснице, и я не могу их остановить.
– Откуда ты знаешь, что мое любимое мороженое – фисташковое? – Мои губы изо всех сил стараются не расползтись в улыбке, несмотря на напряжение между нами.
– Это все, что ты услышала из того, что я сказал? – ворчит он.
Я пожимаю плечами.
– Концентрируюсь на главном, потому что все остальное – полнейшая чушь.
– Незабудка, – тяжело вздыхает Натаниэль, – я серьезно, отстань от меня.
Незабудка.
Понятия не имею, почему он меня так называет. Это звучит ласково и совершенно не гармонирует с его вечным презрением, граничащим с отвращением.
– Именно ты все еще продолжаешь держать мою руку. – Я вздергиваю подбородок, не сводя с него глаз.
Его челюсть ходит ходуном от того, как сильно он ее напрягает. Воздух потоками покидает терзаемые легкие человека