Под новогодней елкой – старая любовь. Елена Эйхен
лениво добавил:
– Тогда мы в тупике, соседка. Разве что попросить у меня ночлег, но… – он нарочно замолчал, позволив фразе повиснуть в воздухе.
Я вскипела.
– Ни за что!
– Тогда можешь постучаться к кому-нибудь еще, – невозмутимо отозвался он. – Дом переполнен людьми, ты же знаешь.
– А может, перестанешь язвить и просто дашь мне подумать?
Эд пожал плечами и поднял руки в жесте капитуляции.
– Ладно, я тебя не тороплю. Но учти, здесь зимой холодно, а ты босиком.
– Ночью, конечно, слесарь не работает, – пробурчала я, приподняв одну ногу. Пол был ледяной, и ступни начали подмерзать.
– Осторожно, – иронично заметил Эд. – Не хватало только шею свернуть для полноты картины. Ну и натворила ты дел.
Он взглянул на запертую дверь, потом открыл свою пошире и, наклонившись передо мной, будто какой-нибудь галантный дворянин, изобразил приглашающий жест:
– Прошу, мадам, в мою скромную обитель.
– Со мной все будет в порядке, – сказала я, упрямо подняв подбородок, хотя сама не верила своим словам.
Эд пропустил это мимо ушей, лишь кивнул:
– В память о добром соседстве и дружбе наших родителей. Мы ведь не можем их разочаровать, правда?
Понимая, что выбора у меня больше нет, я глубоко вздохнула и шагнула внутрь.
– Ладно, спасибо, – тихо сказала я.
– Ничего страшного. До конца года я совершенно свободен.
– Я надеюсь решить проблему уже завтра утром, чтобы тебе не пришлось меня так долго терпеть.
– Определенно, – усмехнулся Эд.
Квартира Эда оставалась неизменной, словно застыла во времени. Обстановка казалась чуть запущенной, с легким налетом старости, будто здесь уже долго никто не жил. Однако везде царила чистота и порядок. Это странное чувство уюта и запустения одновременно вызвало во мне тихую грусть.
Как странно, что за прошедшие восемь лет мы оба потеряли своих близких. Мама Эда ушла в тот же год, что и моя. Его отец не выдержал разлуки и ушел следом, оставив Эда и его сестру в одиночестве. В воздухе витала некая общая тишина утраты, будто сама квартира понимала, что здесь больше никогда не зазвучат прежние голоса.
– Раз уж ты приехала, – проговорил Эд, – проведи время с пользой, насладись городом. Как в старые добрые времена, когда… – он осекся и на мгновение опустил глаза. Лицо его утратило дружелюбную маску, проблеснув чем-то болезненным, почти уязвимым.
Но этот момент быстро исчез: Эд взял себя в руки, натянув улыбку.
– Может быть, – пробормотала я.
Эд провел меня на кухню, и я огляделась. Все выглядело так же, как я помнила. Даже чайник остался прежним – удивительно, учитывая, что современные чайники ломаются с завидной регулярностью. Только за прошлый год мне пришлось сменить два.
Проследив за моим взглядом, Эд долил воды нажал кнопку, и кухня загудела, как маленький самолет перед взлетом.
– Мы можем устроить ночной ужин, – громко сказал он, перекрикивая шум.
Я вздохнула. Вот в чем плюс пустого подъезда – можно