Элевсинские и вакхические мистерии. Томас Тейлор
омыться в этой святой воде; ибо именно с чистыми руками и чистым сердцем нам предписано войти в самое священное ограждение [μυστικος σηκος, mustikos sekos]. Затем, введенные в присутствие Иерофанта,4 он читает нам из каменной книги [πετρωμα, petroma] вещи, которые мы не должны разглашать под страхом смерти. Достаточно того, что они соответствуют месту и случаю; и хотя вы могли бы посмеяться над ними, если бы они были сказаны на улице, все же вы кажетесь очень далекими от этого настроения сейчас, когда слышите слова старца (ибо он всегда был стар) и смотрите на явленные символы. И уж совсем далеки вы от насмешек, когда Деметра своими особыми изречениями и сигналами, яркими вспышками света и нагромождением облаков запечатлевает все, что мы видели и слышали от ее священного жреца; а затем, наконец, свет безмятежного чуда наполняет храм, и мы видим чистые поля Элизиума, и слышим хор блаженных; -тогда, не просто по внешней видимости или философскому толкованию, но в действительности, Иерофант становится Творцом [δημιουργος, demiourgos] и открывателем всех вещей; Солнце – лишь его факелоносец, Луна – служитель алтаря, а Гермес – его мистический вестник5 [κηρυξ, kerux]. Но вот произнесено последнее слово: „Conx Om pax“. Обряд завершен, и мы навсегда стали эпоптами!»
Те, кому интересно узнать миф, на котором основана «мистическая драма» Элевсинии, найдут его в любом классическом словаре, а также на этих страницах. Здесь уместно лишь дать некоторое представление о его смысле. О том, что она считалась глубокой, свидетельствуют особые обряды и обязательства, налагаемые на каждого посвященного. Не соблюдать их считалось позором. Сократа обвиняли в атеизме или неуважении к богам за то, что он никогда не проходил инициацию.6 Любой человек, случайно виновный в убийстве, любом преступлении или осужденный за колдовство, исключался. Предполагается, что тайные доктрины были теми же, что изложены в знаменитом гимне Клеанфа. Философ Исократ так свидетельствует об этом: «Она [Деметра] дала нам два дара, которые являются самыми превосходными: плоды, чтобы мы не жили как звери, и инициацию – те, кто участвует в ней, имеют более сладкую надежду, как на конец жизни, так и на вечность». Подобным образом Пиндар заявляет: «Счастлив тот, кто, увидев их, спускается в подземный мир: он знает конец, он знает происхождение жизни».
Считается, что вакхические оргии были учреждены или, скорее всего, реформированы Орфеем, мифическим персонажем, якобы процветавшим во Фракии7.
Орфические объединения посвятили себя поклонению Вакху, в котором они надеялись найти удовлетворение горячего стремления к достойному и возвышающему влиянию религиозной жизни. Поклонники не предавались безудержным удовольствиям и неистовому энтузиазму, а стремились к аскетической чистоте жизни и нравов. Поклонение Дионису было центром их идей и отправной точкой всех их рассуждений о мире и человеческой природе.
В восточных странах титулом этого человека, по-видимому, было обозначение Петр (толкователь); а петрома (пара каменных табличек, употребляемых иерофантом при высшем посвящении в течение завершающей мистерии), что примечательно, состояла из двух каменных скрижалей. В этих фактах есть некоторое напоминание о специфических обстоятельствах Моисеева закона, который был сохранен таким образом; а также о претензии Папы на то, чтобы быть преемником Петра, иерофанта или толкователя христианской религии.
Порфирий.
Древний символ-поклонение, стр. 12, примечание. Сократ не был посвящен, но, выпив болиголова, он обратился к Крито: «Мы обязаны петухом ֶ Скулапию». Это было особое подношение, которое совершали посвященные (теперь их называют керкнофорами) в канун последнего дня, и таким образом он символически утверждал, что вот-вот получит великий апокалипсис». См. также «Прогресс религиозных идей» Лидии Марии Чайлд, т. ii. с. 308; и «Рассуждения о поклонении Приапу» Ричарда Пейна Найта.
Еврипид: Раисус. «Орфей показал обряды скрытых Мистерий». Платон: Протагор. «Искусство софиста или мудреца – древнее, но люди, предлагавшие его в древности, опасаясь связанной с ним одиозности, стремились скрыть его и прикрыть, одни – под одеждой поэзии, как Гомер, Гесиод и Симонид, другие – под одеждой мистерий и пророческих маний, как Орфей, Мускус и их последователи». Эродот придерживается другой точки зрения – III. 49. «Меламп, сын Амитеона, – говорит он, – ввел в Греции имя Диониса (Вакха), церемонии его поклонения и шествия с фаллосом. Однако он не настолько хорошо усвоил всю доктрину, чтобы передать ее полностью: но различные мудрецы, начиная с его времени, довели его учение до большего совершенства. Тем не менее, несомненно, что Меламп ввел фаллос, и что греки научились у него тем церемониям, которые они практикуют сейчас. Поэтому я утверждаю, что Меламп, который был мудрецом и овладел искусством гадания, познакомившись с поклонением Дионису через знания, полученные в Египте, ввел его в Греции с небольшими изменениями, в то же время он привнес и различные другие практики. Ибо я ни в коем случае не могу допустить, что вакхические церемонии в Греции являются простым совпадением и почти не отличаются от египетских».