Невидимые руки, опыт России и общественная наука. Способы объяснения системного провала. Стефан Хедлунд
общественными науками и поискать формулировки вопросов, которые их объединяют, в надежде, что дальнейшие исследования помогут общественным наукам постепенно прийти к реинтеграции.
Задача настоящей главы заключается в подготовке почвы к дискуссии, которая будет представлена в следующих главах, и эта подготовка пройдет в три этапа. Первый этап задаст контекст, в котором мы обсудим появление и значение границ между разными общественными науками. Затем мы поговорим о растущем разрыве в развитии между богатыми и бедными странами, а после этого – о том, почему не все, а только некоторые бедные страны склонны оставаться бедными.
Теоретические линии разлома
Приступая к вопросу о расхождениях между разными общественными науками, можно вспомнить описанный Юном Ольстером «давний раскол» между экономической теорией и социологией. Экономисты строят свои модели, исходя из того, что экономический человек всегда будет преследовать возможности, всегда будет готов адаптироваться и будет ведом «невидимой рукой» по направлению к максимизации общественного блага. Социологи же строят свои модели человеческого поведения, исходя из понимания человека как существа, застрявшего в прошлом, как бездумной игрушки обстоятельств, чьи действия никак не связаны с возможной выгодой в будущем. Для экономистов история не имеет никакого значения. Для социологов история – это все. Могут ли и те и другие быть правыми одновременно?[66]
Безусловно, кто-то скажет, что это слишком упрощенное описание разногласий между двумя уважаемыми научными дисциплинами. На это возражение мы можем ответить, что сравниваем не дисциплины как таковые, но, скорее, стереотипы фундаментальных предпосылок относительно человеческого поведения. Поскольку можно с уверенностью предположить, что такие предпосылки имеют существенную власть над умами представителей соответствующих научных дисциплин, разумно будет предположить, что мы столкнулись здесь с весьма реальной проблемой. В той степени, в которой фундаментальные предпосылки о человеческом поведении способствуют формированию некоей системы убеждений относительно такого поведения, поиск причин и следствий будет соответствующим образом ограниченным или предубежденным.
Со стороны экономической науки можно предположить, что вера в возможности и дерегулирование породила ожидания, гласные или негласные, того, что рыночные силы самостоятельно могут решить все или почти все окружающие нас проблемы. В предисловии к своей книге, провокационно названной «The Wealth and Poverty of Nations» («Богатство и бедность народов»), Дэвид Ландес описал это мировоззрение следующим образом: «Вот как считает классический экономист: рост является естественным явлением и происходит везде, где существуют возможности и безопасность. Удалите все препятствия, и рост сам о себе позаботится»[67].
Основная причина, по которой мы решили уделить так много внимания Адаму Смиту
Различие между двумя дисциплинами юмористически отражено в следующем саркастическом высказывании экономиста Джеймса Дьюзенберри: «Я всегда говорил своим студентам, что разница между экономической теорией и социологией очень проста. Экономическая наука изучает, как люди делают выбор. Социология изучает, почему у людей никакого выбора нет» (см.: NBER. Demographie and Economic Change in Developed Countries: A Conference of the Universities-National Bureau Committee for Economic Research. Princeton: Princeton University Press, 1960. P. 231).
Landes D. The Wealth and Poverty of Nations: Why Some Are so Rich and Some so Poor. New York: Norton, 1999. P. 31.