История моей жизни, или Полено для преисподней. Е. Б. Глушаков
не помню, чтобы кто-нибудь из взрослых вмешивался в эти наши поединки – разнимал нас или мирил. Ощущение такое, что взрослые вообще к нам на улице не приближались. Ни им до нас не было дела, ни нам до них.
Только однажды, когда я Лёне Гольденбергу, мальчику младше меня годом, за какую-то дразнилку нос разбил, прибежал его дядя и долго крутил меня где-то вверху над собою, как цирковые атлеты вертят свои многопудовые булавы. А потом ещё ко мне домой потащил, где у него с родителями стычка вышла. Чуть до суда дело не дошло…
И был у меня в детстве друг – Вова Горлов. Невысокий вихрастый крепыш с пытливым чуть тревожным взглядом карих глаз. Были мы ровесниками и учились в одном классе. И во всём, и всегда был он первым да лучшим. И в учёбе, и в спорте, и во всяком-всяком деле. Этакий пример для подражания.
А при том ни капельки зазнайства или гордости. И было нас вообще-то не двое, а больше – три друга-одноклассника: Вова Горлов, Саша Фоменко и я. И мы отождествляли себя – не много не мало – с тремя русскими богатырями, что красуются на картине Виктора Васнецова. Вова был, конечно же, Ильёй Муромцем, Саша – Алёшей Поповичем, а я – Добрыней Никитичем (Не отсюда ли в дальнейшем взялось название моего футбольного клуба «Добрыня»?).
Впрочем, с Фоменко мы общались гораздо реже, уже потому что жил он в деревянных двухэтажных домах на другом конце городка и гулял больше там. А мы с Вовой постоянно околачивались возле красных кирпичных домов, в одном из которых он проживал.
Случалось и такое, что родители отпускали меня к нему ночевать. Доверяли, потому как отличник и в хулиганах не числился. Особенно нравилась нам в летнюю пору устраиваться с одеялами, подушками и простынями у Горловых в сарае, где под самой крышей помещались дощатые нары.
И уютно же там было!
И в лес мы вместе ходили, и на реку. И на лыжах бегали примерно в одну силу. И на велосипедах разъезжали. И одноклассниц наших: Люду Носкову и Люду Агееву – зимой валяли по снегу тоже вместе.
А как-то раз, играя в прятки, я, Вова и Надя Берёзкина забрались на чердак и втроём спрятались в огромном деревянном ящике. Разумеется, никто нас найти не смог. А мы и про игру забыли. Но сидя возле Нади, поочерёдно чмокали её: Вова – в правую, а я – в левую щёку. Надя же сидела тихонько и с видимым безразличием смотрела перед собой. Вроде как учились целоваться, а, на самом деле, уже в сладость и удовольствие.
Трое ребятишек имелось в семье Горловых: Вова, Игорь, который был годом старше нас, и маленькая Таня. Игорь с нами почти не общался. Мелковаты. У него была своя компания. Разве что изредка и то без особого энтузиазма перебросится с нами словечком-другим или в карты сразится.
Однажды летом, по возвращения из Александрова, болтался я по лесу и, оказавшись неподалёку от кладбища, вдруг увидел Володю, Игоря, а также их отца. И сидели они на траве у свежей могилки, расположенной между тремя небольшими сосенками. Подойдя к ним и поздоровавшись, я кинул взгляд на табличку под крестом и с ужасом понял, кто здесь лежит…
Погибла