Безумная ведьма. Элизабет Кэйтр
усмехается. Это прямо-таки типичный ритуал: перед ответом на любой вопрос – все всегда смотрели на Каса, чтобы определить степень разрешения на дне его зрачков.
Эсфирь чуть оборачивается, внимательно разглядывая лицо брата. Он сосредоточен, под глазами залегли тени, но злость отсутствует. Яркие ледяные радужки скользнули по заострённым чертам лица сестры с долей неприкрытого разочарования. Ему приходилось всегда стоять где-то позади, справляясь со своими эмоциями, предоставляя ей время и пространство. Эсфирь чуть подкусывает губу, виня в этом себя. Наверняка, брату хотелось быть ближе, чем на расстоянии десяти метров; окружить любовью и заботой; но она не могла так быстро научиться любить его, не могла распахнуть объятия для того, кого не помнила, но, видят Небеса, она очень старалась!
– Потому что тебя нужно показать… врачу, – Рави возвращает лицо Эсфирь к себе.
Эффи хмурится, как блондинка только поняла по унылому выражению, что может рассказать? У Каса даже взгляд не изменился!
– Разве Себастьян не врач?
В этот раз Равелия не покосилась в сторону Паскаля. Раздался тихий хлопок дверью. Кас ушёл? Эсфирь снова хмурится. Если она что и поняла, так это то, что брат всегда молча уходил, когда запрещал отвечать на её вопросы. Или… давал шанс рассказать.
Эсфирь много думала, почему вообще терпит странное отношение. Всё сводилось к одному – она больна. А Кас – защита. Он лишь пытается оградить мозг (вернее то, что от него осталось) от боли. Разве можно за это злиться? Хотя, в первые несколько недель она швыряла в него абсолютно всё, что находилось под рукой – в перерывах между приступами, разумеется.
– Врач, – уголки губ Рави дёргаются в нежной улыбке. Она тянется руками к маленькой баночке. – Но он не сможет помочь тебе… потому что… ты не больна. Во всяком случае – ты не больна шизофренией… Но нам нужна бумажка, что… больна.
– Занимательно.
Может, им уже стоит разобраться: что с ней? То утверждают, что она сумасшедшая, то ничего не говорят, а то составляют гениальнейшие формулировки: «больна, но не больна»! Ярость снова облизывает пятки, как морской прилив, но тут же успокаивается, когда Рави понимающе улыбается.
– Нам нужно покинуть эту страну, чтобы найти Ви… найти одного…нам нужно…
– Моего… мужа, да?
Тревожная тишина окутала обеих девушек. Равелия прокручивает в руках баночку от линз, а затем ставит на столик, занимая соседнее кресло. Она внимательно оглядывает свою Верховную, мысленно прикидывая, в какой та будет ярости, когда узнает, что преданная ведьма отрезала её гордость – яркие кучерявые волосы, а затем перекрасила их в шоколадный цвет и выпрямила. Если вспомнит, если не умрёт…
– Всё очень сложно, моя Вер… дорогая, – Рави поджимает губы, прикусывая язык.
– Вряд ли моя жизнь хоть когда-либо отличалась лёгкостью.
Рави слегка кивает, пряча изломанную улыбку в уголках губ, а затем резко поднимается с кресла, снова подходя к некогда