Безумная ведьма. Элизабет Кэйтр
головной боли, пытаясь вспомнить события последних нескольких часов. Изнутри век жжётся напряжённый образ какого-то черноволосого мужчины с невообразимо красивым взглядом. Хмурится, пытаясь понять, что за образ поселился в черепной коробке – высокий рост, красивые руки, чёрные волосы, волшебный цвет глаз, но сама внешность – словно размазанная фотография.
И всё, что осталось от его присутствия – сочащийся жалостью взгляд и жар на собственных губах, от которого не в силах помочь ни растирания, ни ледяная вода. Тогда вспышка поглощающей ненависти оглушила её, заставив скрючиться над керамической раковиной, беспомощно зажимая пальцами края. Боль оказалась просто невыносимой, до крика, раздирающего барабанные перепонки. Сколько времени она провела в таком состоянии – понять не могла, но потом…
Приступ. Сильнее какого-либо вообще на её памяти. Она рухнула на пол, словно фарфоровая кукла с полки, разлетевшись на миллиарды осколков. Боль атаковала всё – виски, костяшки пальцев, правую руку, солнечное сплетение. Кажется, в приступе она не сдержалась – несколько раз ударив виском о пол, лишь бы всё прекратилось. И есть полное ощущение, что достаточно сильно, на коже виска ощущалась запёкшаяся кровь. Шаги. Много шагов, от которых удары только усилились, лишь бы перестать слышать. Чей-то бешеный визг, судя по всему, её собственный, потому что рука в латексной перчатке сразу затыкает рот. Ещё несколько вспышек раздирающей боли в боку, и она… в операционной? Да, точно, это операционная. Она что-то сломала себе? Или расшибла голову настолько, что требуется наложение швов?
В нос резко ударяет запах медикаментов и спирта, очень много спирта, будто это место законсервировано в нём. Холод тянет по стопам и только тогда она понимает, что и ноги прикованы, но страшнее всего – она полностью раздета. Медленно сглатывает, стараясь перебороть внутренний страх. Только он ударной волной сбивает с ног, стоит ей заметить перепуганный взгляд девушки в медицинской одежде у стены, а следом – ошарашенный – мужчины над ней, который тут же переглядывается со вторым.
Все они явно находились в не меньшем замешательстве, чем сама Эсфирь.
– Какого дьявола ведьма очнулась? – разгневанный голос, по всей видимости, врача обращён к анестезиологу, а тот в свою очередь беспомощно смотрит на вжавшуюся в стену анастезистку.
– Пропорции для тела верны, она должна быть в отключке ещё несколько часов, – сбивчиво объясняет анестезиолог.
Врач шумно отодвигает столик с подготовленными инструментами в сторону, недовольно заглядывая в лицо Эсфирь. Он грубо приподнимает веки девушки, удостоверяясь в том, что она находится в сознании.
– Что… происходит? – её хриплый голос служит пощёчиной неприятному врачу.
– Хрен ли ты стоишь? Готовь ампулу! – чуть ли не рычит старик. – Я не зверь, чтобы проводить незаконные операции на живую! Даже для такой… как она.
Эсфирь несколько раз моргает, снова пытаясь двинуться. Что он только что сказал?
Странный шум отвлекает всех от неё. За стеной неразборчивый, но очень громкий, гомон голосов и…