Орловы. На службе Отечеству. Сергей Митин
цела и свободна, так что он просто отмахивается от доносчика, но тот, удивлённый безразличием Пассека, идёт к другому офицеру, капитану Измайлову, которого к тайному сообществу не привлекали. Измайлов тоже удивлён – и подозревает Пассека в измене. Капитан немедленно докладывает о Пассеке майору Воейкову, а тот приказывает Петра Пассека арестовать.
«Капитан Пассек отличался стойкостью, которую он проявил, оставаясь двенадцать часов под арестом», – пишет Екатерина. Солдаты-преображенцы предлагали своему командиру вызволить его из-под ареста. Записанный в Преображенский полк и в начале этого года туда явившийся Гаврила Романович Державин в своих «Записках» изложит дело так: «Собралась было рота во всём вооружении сама собою, без всякаго начальничья приказания». Но Пассек поопасся преждевременного бунта, на который ещё неизвестно, как отреагируют.
Орловы же обеспокоены другим: как бы арест Пассека не стал ниточкой, за которую потянут – и размотают весь клубок. Поэтому действовать надо решительно и быстро – в стиле Орловых.
Интересно, что Екатерина, если верить её воспоминаниям, не спрашивает у Алексея, что с его старшим братом. Григорий, между тем, – предмет её страстной любви. Он – третий нумер в том, если можно так выразиться, «донжуанском списке» Екатерины (после Сергея Салтыкова и Станислава Понятовского), за правильность которого почти ручаются историки. Более того: он будет оставаться её фаворитом дольше всех – 12 лет! И не просто могущественным фаворитом, а настоящей сердечной привязанностью.
Много позже в фавориты выйдет другой Григорий – Потёмкин, но любви как таковой между ним и императрицей хватит лишь на пару лет, потом любовь остынет, выветрится, и останется только могущество важного сановника, «фаворита-аншефа», как называли его на армейский лад в противопоставление множеству других «унтер-фаворитов», «попавших в случай» и сменявших один другого.
И ещё более того: в прошлом году Екатерина родила от Григория Орлова сына Алексея, будущего родоначальника графского рода Бобринских. По сплетням, ещё прежде она дважды рожала от Орлова дочерей – Наталью (в 1758-м) и Елизавету (в 1760-м), но то – сплетни, а то – будущий граф, рождение которого прошло незамеченным для законного супруга лишь из-за его склонности к праздному любопытству: когда подошло время родов, верный слуга Екатерины, гардеробмейстер Василий Шкурин безжалостно и самоотверженно поджёг собственный дом, зная, что охочий до развлечений император непременно помчится к этому зрелищу, привлекавшему петербургских зевак и в следующем веке.
Нет, наверняка в письме к Понятовскому выпущено, что о судьбе Григория было спрошено. Пропуск неудивителен: Понятовскому как бывшему фавориту такая подробность могла бы быть неприятна. Наверняка спрошено – и наверняка отвечено, что Григорий ждёт за городом.
И действительно: «Я не медлила более, оделась как можно скорее, не делая туалета, и села в карету, которую он подал. Другой офицер под видом лакея находился при