Орловы. На службе Отечеству. Сергей Митин
пыль из-под копыт парной упряжки, Григорий спокоен: братья не могут сегодня не выйти победителями.
Легенда. Век XVII. Октябрь 1698 года. Москва, Красная площадь. Царь Пётр и стрелец Орёл
Глава VI. В которой гвардия гремит подковами по Невскому проспекту
Одноколка с Екатериной и Алексеем – уже в расположении Измайловского лейб-гвардии пехотного полка, основанного Анной Иоанновной больше тридцати лет назад. Екатерина обращается к лейб-гвардейцам со словами о посягательстве на её жизнь и жизнь её сына, наследника престола. Измайловцы и так уже были готовы присягнуть на верность ей, а теперь – тем более воодушевлены.
На очереди – семёновцы. К ним экипаж императрицы является уже, будучи плотно окружён толпой измайловцев. Семёновский лейб-гвардии пехотный полк ещё старше – основан самим Петром Великим, при нём же отличался в Азовских походах и Северной войне. Здесь умеют ценить свои традиции и сожалеют, что не удалось сохранить до сего времени такой важный знак отличия, как необычные – красные – чулки, в которых обрядили их когда-то по приказу царя-реформатора после неудачной для россиян битве под Нарвой – за мужество, с каким семёновцы «стояли по колено в крови». Сожалеют, но смотрят несколько свысока на прочие армейские соединения. Знающие себе цену гвардейцы немедленно присягают на верность «Императрице и Самодержице Всероссийской».
А та – уже на Невском проспекте, в окружении гвардии движется в сторону Казанского собора. Её сопровождают Панин, Разумовский, Волконский, другие вельможи. Но людей, высыпавших на проспект, вдохновляет не вид придворных, а вооружённый кортеж: их слепит блеск летнего солнца на штыках пехоты. Метеорологическими наблюдениями о том июне с нами поделился всё тот же Державин: «День был самый красный, жаркий». Во всех смыслах жаркий, ещё бы!
Век XVIII. 28 июня 1762 года. Сцена у Казанского собора: гвардия приветствует Екатерину
«Приходит Преображенский полк, крича vivat, и говорят мне: “Мы просим прощения за то, что явились последними; наши офицеры задержали нас, но вот четверых из них мы приводим к вам арестованными, чтобы показать вам наше усердие. Мы желали того же, чего желали наши братья”», – пишет Екатерина.
По пути преображенские гренадеры уже успели проявить себя: отбились от майора Воейкова, пытавшегося преградить им дорогу и с лошади рубившего их по ружьям и по шапкам, и прогнали его прочь («вдруг рыкнув, бросились на него с устремлёнными штыками», – живописует преображенец Гавриил Державин). «Всё сие Державина, как молодого человека, весьма удивляло, и он потихоньку шёл по следам полка, а пришед во дворец, сыскал свою роту и стал по ранжиру», – так великий русский поэт, в мемуарах говоривший о себе в третьем лице, становится если не активным участником переворота, то его свидетелем. Присягает и этот полк – тоже бывшие «красные чулки» Петра Великого. Преображенский полк ещё на год старше Семёновского. Екатерину и здесь встречают криками: «Матушка Государыня!»
Многотысячная