Элеонора Августа. Борис Конофальский
всколыхнуло войско. Даже среди тех, кто был ранен в осажденном лагере, нашлись те, что отказались ехать лечиться, а решили остаться и как следует отомстить горожанам грабежом и насилием над их женщинами.
Прискакали кавалеристы и сообщили, что по западной дороге из города уезжают и убегают люди с барахлом.
– И до них уже дошло! – огорчались солдаты, готовясь бежать в город.
– Кавалеристы, дурьи головы, чего же вы их выпускаете? Они же с деньгами бегут! Ловите их, не давайте убегать!
– И баб, баб особенно ловите.
Даже обозные возницы, загнав свои телеги в лагерь, не выпрягая лошадей, бежали в город. Все стремились туда.
– Скажите своим людям, чтобы не расстраивались, – говорил генерал капитану Нейману, солдаты которого охраняли лагерь и, естественно, никуда уйти не могли, а лишь с тоской глядели поверх частокола на уходящих товарищей, – я прикажу офицерам, чтобы вам отсчитали часть добычи.
– Прекрасно, господин генерал, а как насчет вина и баб? – отвечал капитан.
Волков лишь усмехнулся. Кроме охраны лагеря он оставил в резерве сотню ландскнехтов, хоть те и рвались пограбить, и разослал разъезды по дорогам. Армия во время грабежа была весьма уязвима, генерал сам помнил один случай, когда он и его товарищи побежали грабить обоз разбитого врага, а враг собрался с силами, построился да тресками выбил их из своего обоза и еще дальше погнал. Так что нужно быть настороже. Особенно когда вокруг бродит побежденный, потрепанный, но не сломленный враг. Война зачастую похожа на маятник.
Особенно хорошо пошли дела у кавалеристов. Они грабить дома не пошли. К чему им это? Когда пешие солдаты входили в город с востока, фон Реддернауф с двумя сотнями своих людей проехал вдоль всего города и оказался у западной его оконечности. Зачем грабить дома да мучать горожан, избивая их, пока не отдадут спрятанное серебро, когда можно ловить их на выходе из города и просто обыскивать? Это уж если они упрямиться начнут, тогда, конечно, без кулаков, палок, а иной раз и без железа не обойтись, но многие из тех, что бежали, кошельки сами отдавали, лишь бы их жен и дочерей не трогали. Кавалеристы были люди благородные, обещали не трогать баб, но все равно всех обыскивали, и даже тех, кто сам отдал кошелек. Люди существа лживые, ушлые, предложат тебе малое, чтобы сберечь большое, спрятанное под рубахой, или под юбкой дочери, или в пеленках младенца. Но майор фон Реддернауф был очень-очень опытным человеком, как и офицеры его, и как люди его. Все это он уже видел, обо всем он уже знал. Вот и шарили кавалеристы по телегам и наспех собранным узлам в поисках серебра или даже золота. И не пропускали никого, особенно всякого, кто считал себя важным человеком. Уж этих обыскивали особенно: колечко у тебя золотое – подавай сюда, у бабы твоей золото в ушах – и это позвольте. Конь у тебя? Веди сюда коня. Бархат, мех, парча, шелк? Скидывай, и ничего, что ты в исподнем пойдешь, главное, что пойдешь, и со всеми членами своими. Да еще спасибо скажи, что дочерей твоих отпустили, а не в лагерь увели на недельку или не увезли их на тот берег и не выдали замуж за нищих солдат-папистов.