Сказители. Утхит Хемамун
Прасат Тхонг[36] королевства Аютия изобрел собственную хронологию, хотя ему не нравилось, что в соседних королевствах монов и бирманцев отказались ее признать, не говоря уж о том, чтобы жить по ней.
Возможно, вам будет легче понять, если я скажу, что мое время колеблется между двух пространств – города и леса, – что движутся в весьма разном темпе. Вы заметили, как летит время, когда вы в городе с родителями, как стремительно все происходит? Но когда вы здесь, со мной, за городом, вы про себя думаете: ну почему время тут еле тянется? Вот как оно ощущается: это чувство тягучести, эти едва осязаемые крупицы прошлого.
Я рассказываю вам все это, потому что дни и ночи, проведенные мной в джунглях, ничем не напоминали мне дни и ночи, проведенные мной в городе. Одна ночь в джунглях могла ощущаться годом в городе, но эту разницу тяжело почувствовать, особенно когда полностью отдаешься пространству одному или другому. Прошло много всего, прежде чем я смогла подсчитать, что для людей, живших вне джунглей, миновало 150 лет. Королевство Аютия превратилось в Тхонбури и наконец настала эпоха Раттанакосин, в коей мы сейчас и живем.
Какие же перемены произошли за те 150 лет и как я была в них вовлечена? Позвольте я вам расскажу.
Сбежав от Буна, я направилась к реке Пасак. Как только я там оказалась, внезапно случилось оглушительное землетрясение: «Знамение богов, подумалось мне, приказывающих мне остановиться на привал прямо здесь». Там я выстроила себе небольшую хижину на берегу реки и выживала, питаясь дарами воды.
Однажды днем из джунглей донеслись топот марширующих ног, громыхание щитов и удары гонга. Желая узнать, что происходит, я вышла из хижины и увидела армию мужчин – их были тысячи и тысячи – и они шагали прямо на меня. Вместе с ними шел слон с многоярусным троном на спине, а изысканный зонтик укрывал от солнца величественно восседавшую под ним фигуру. Я никогда еще не видывала подобного зрелища и подумала, что сидевший на слоне мужчина, должно быть, какой-то святой, а возможно, король. Тем не менее было нечто необычное в том, как к марширующей толпе начали сгонять жителей деревни, которые бросили все дела и присоединялись к пришедшим, вооружаясь серпами, мечами и пиками. Кое-кто прибегал с голыми руками. Толпа шла и шла, и какие-то люди поманили меня, приглашая встать в их ряды. Смутившись, я спросила их, куда они идут.
– Мы идем требовать, чтобы вернули нашу землю.
– И у кого вы будете это требовать? – спросила я.
– У нынешнего короля, – ответили они, словно это было самоочевидно. – Присоединяйся к нашему восстанию, мать, и ты будешь вознаграждена лучшей жизнью, когда все закончится.
Я спросила их о человеке, восседавшем на слоне, и они сказали, что это принц Пхра Кхван, который едет вернуть свое законное место на троне.
– У принца много заслуг, – сообщил один из них, когда они зазывали меня к себе. – Вступай в наши ряды, и мы расскажем тебе невероятные истории о принце Пхра Кхване.
Вот так я примкнула к
Прасат Тхонг – король Аютии с 1629 по 1656 год, основатель династии Прасат Тхонг. Известен строительством храмов и укреплением торговых связей с Голландией, Португалией и Персией. Его правление включало военные кампании и административные реформы для укрепления централизованной власти. (