Змееносец. Михаил Егин
и договориться о встрече. Если назначит на вечер, надо успеть по максимуму проехаться по местам, где работали убитые, поговорить с сослуживцами. Останется время – начать просматривать то, что прислали коллеги из смежных ведомств: все наличествующие у них данные по абонентам, которым звонили жертвы за последние полгода. Надо искать связи. Ещё заехать в гостиницу – запасной блокнот взять. Не могу пометки делать в чём попало.
Игорь, видимо, в очереди застрял. Всему городу именно здесь заправиться понадобилось, что ли?
Рамиль с заднего сиденья что‑то спрашивает.
– … что делаем дальше?
И что ему ответишь?
– Работаем. Ездим по местам, где убитые часто бывали при жизни. Анализируем их связи. Продолжаем искать свидетелей. Находим и допрашиваем тех, кто мог эту мерзость сделать: отсидевших свой срок убийц, грабителей, людей с неустойчивой психикой. Проверяем их алиби. Ждём «бога из машины».
– Кого?
– «Бога из машины». В древнегреческих трагедиях, когда драматург заворачивал сюжет так, что сам не мог его распутать, он вставлял в концовку появление какого‑нибудь бога, который всё разруливал.
– А почему из машины?
– Когда представление в театре шло, актёра, исполнявшего роль бога, спускали на сцену сверху как будто с Олимпа с помощью специального механизма.
– Это нечестно.
– Что именно?
– То, что проблему решали таким образом.
– Это жизнь. Она не бывает честной или нечестной. Если появится человек, который сообщит что‑то важное, не отметать же нам его сведения только потому, что мы сами не додумались до разгадки.
– И часто у вас в работе такие боги появлялись?
– Иногда.
В каждом деле есть кто‑то, кто что‑нибудь видел; кто‑то, кто что‑нибудь знает.
– Откуда вам про это известно?
– Поработай с моё.
– Да я про древнегреческий театр.
– Книги надо читать, а не в телефоне сидеть.
Обиделся.
– Я читать люблю.
– Ну вот и молодец.
13.
Телефонный звонок застал врасплох, но согласие на встречу он дал сразу. Рано или поздно это должно было произойти.
За более чем двадцатилетнюю работу патологоанатомом городского морга Александр Кагарлицкий чётко усвоил следующее: ОНИ, будь хоть милиционерами, хоть полицейскими, хоть комитетчиками, в чём‑то сродни клещам – если вцепятся, то уже не отвалятся. Пока не попьют вдоволь кровушки, разумеется.
Среди них было много приличных мужиков, с которыми не грех было и пропустить рюмочку в праздник, но большинство людей в погонах, приходивших к нему в последнее время, вызывали у него чувство стойкого отвращения. Сам себе он честно признавался, что причиной этому был в первую очередь возраст – поколение сменилось. Теперь с теми, кто приходит, на равных говорить вроде как несолидно, все поголовно кажутся глупыми. Одногодки большей частью повыходили