На крючке. Эмили Макинтайр
стула и ухожу, оставляя брата наедине с собой. Мне нравится быть рядом, но, если честно, я очень скучаю по дням, когда он цеплялся за мои ноги и не хотел отпускать; когда прижимал свои липкие детские ладошки к моим щекам и говорил, что любит меня больше всех в мире.
Став старше, он замкнулся в себе, начал прятаться за стенами, которые вынужденно возвел из-за жестоких издевательств.
В груди разрастается боль и не покидает всю дорогу до «Ванильного стручка». Только спустя два часа, уже после того, как я запорола два макиато и пролила целый галлон карамели на пол, я понимаю, что сегодня не мой день. Напарник уже ушел, так что я осталась одна, и по какой-то причине, за что бы я ни бралась, у меня толком ничего не выходит.
– Здесь кто-нибудь может принять заказ? – звучит из зала раскатистый голос мужчины.
В это время я как раз вытираю карамель с пола. Я встаю, смахиваю волосы с лица и выглядываю из-за угла. Я даже не слышала, что в кофейню вошел гость.
– Здравствуйте! Простите за ожидание, я сейчас подойду.
С недовольным лицом мужчина скрещивает руки, сверкая крупными часами на запястье.
– У некоторых из нас вообще-то есть дела. Я уже пять минут здесь торчу.
Я чувствую укол раздражения. Бросив на стойку тряпку – настолько мокрую, что с нее на пол капает вода, – я направляюсь в зал.
– Прошу прощения, сэр.
Тот, нервно постукивая рукой по столешнице, хмыкает.
К грубым посетителям я уже привыкла: к сожалению, в сфере обслуживания недовольных клиентов куда больше, чем довольных. Но сегодня у меня нервы ни к черту: я чувствую, как в животе разгорается огненный шар, вращается и растет, опаляя своим пламенем мои внутренности.
– Что вам приготовить? – я натягиваю улыбку.
– Большой горячий кофе без молока.
Я киваю, молча радуясь, что он выбрал простой напиток.
Когда он расплачивается, я отворачиваюсь, краем глаза отмечая собравшуюся на полу лужу от тряпки.
Пока я наливаю кофе, над дверью раздается звон колокольчика – так неожиданно, что я непроизвольно вздрагиваю. Я даже голову не успеваю повернуть в сторону входа, как нога уже поскальзывается, и я падаю, обжигаясь горячим напитком. Копчик пульсирует от боли, пока я лежу на холодном полу с закрытыми от стыда глазами, пытаясь собраться с силами, встать и сварить уже кофе этому парню.
– Господи Иисусе! Кто-нибудь может приготовить мне кофе? Или здесь одни бездари работают?
Боль от ожога смешивается со слезами.
Да пошел он.
Я осторожно встаю на колени, дышу медленно и ровно, стараясь успокоить колотящееся сердце. Сегодня точно не мой день.
– А я-то думал, что мужчины знают, как вести себя с леди.
Я замираю. Мокрая рубашка, пропитанная кофе, прилипает к коже; руки застывают на кафельном полу. Этот акцент.
Разъяренный клиент с усмешкой шлепает ладонью по стойке, словно акцентируя наше внимание на словах, которые он собирается извергнуть. Его безвкусные часы громко отсчитывают секунды.
– А я-то думал, что смогу выпить