Воспоминания. Победы и страсти, ошибки и поражения великосветской львицы, приближенной к европейским монархам в канун Первой мировой войны. Княгиня Дэйзи фон Плесс
фон Дона-Шлобиттен, которая родила ему сына и дочь, Виллуша и Анну. Все они живы и здравствуют.
Во время Франко-прусской войны свекор возглавлял добровольческий санитарный корпус с титулом королевского комиссара; после окончания войны он еще 20 с лишним лет возглавлял этот корпус. Он много лет был великим канцлером ордена Черного орла. В 1873 году он стал Великим магистром королевской охоты и сохранял этот пост до своей смерти. Кроме того, он был Великим магистром одного из наименее известных рыцарских орденов в Европе, благородного ордена Белого оленя Святого Губерта, знак которого кайзер всегда надевал на охоте. Орден учредил принц Фридрих Прусский. Его получали немногие, потому что на него смотрели как на более или менее связанный с домом Гогенцоллернов.
Запись в дневнике показывает, как проходили феодальные похороны в Германии 21 год назад. Церемония разделялась на две части: прибытие тела во Фрайбург из Дрездена и собственно похороны два дня спустя:
«16 августа 1907 г. Фюрстенштайн
Сейчас семь часов, и идет проливной дождь; так было весь день. В 8 утра мы с Гензелем выехали из Берлина и добрались сюда в 14:50, незадолго до Матильды и Анны, Лулу, тети Анны Рейсс и Хайне Рейсса. Час спустя приехали Ганс с братьями и зять, Фриц Зольмс.
Все егеря, старшины горняков, слуги, лесничие, приходящие слуги и депутации шли из Фрайбурга за каретой (открытым катафалком), на которой стоял гроб.
Остальные плакальщики прибыли на станцию Зальцбрунн, поэтому не видели приготовлений во Фрайбурге, в том числе красивую арку, под которой несли отца. Вдоль улиц выстроились шахтеры и солдаты; у одних на фуражках были белые и красные плюмажи, у других – петушиные перья. Кайзер вызвал эскадрон кавалеристов из Плесса; на Линденаллее будет салют, потому что мой свекор какое-то время был кавалерийским офицером.
Матильда держится великолепно; она лишь немного всплакнула, а иногда даже улыбается. Лулу тоже величественно сдержанна и спокойна. Я восхищаюсь и изумляюсь их самообладанием и способностью подавлять чувства.
Когда маленький гроб, накрытый зеленым егерским сукном, внесли в биллиардную (простой гроб и егерское сукно в соответствии с пожеланием отца), я не представляла, как Матильда может так держаться; священник произнес несколько молитв, и мы вышли. Если бы умер Ганс, я бы этого не вынесла; я бы хотела, чтобы меня оставили одну с моим покойником в комнате и с отвратительным чувством, что он лежит там и не может выйти, – я даже не могу его потрогать, он покинул меня навсегда… Ах! Такие мысли свели бы меня с ума. Правда, я эмоциональна и часто преувеличиваю. В каком-то смысле я себя презираю. Когда я вспоминаю лицо дорогого отца, его доброту, его любимые шутки, охотничьи приемы, которые он обычно устраивал для меня в Плессе, я все больше страдаю. Мой дорогой Ганс так промок после долгого похода из Фрайбурга в своей форме и лентах! Матильда все время хвалит Ганса, говорит о том, какой он милый и как ей помогал. Я горевала, что он попал в Дрезден с опозданием на два часа и не застал отца