Сепар. Елена Лаврова
Да, считала она, представители Донбасса и Украины должны сесть за стол переговоров. И пусть страна станет федерацией. От этого ведь она не перестанет быть единой, рассуждала Ольга Борисовна. Вон Россия – федерация, Германия – тоже. Отчего и Украине не стать? То, что случилось в Одессе 2 мая, сильно её смутило и нарушило покой, но это же была не причина разваливать страну. Преступников, думала она, всё равно изловят, будут судить и накажут. Не может быть, чтобы они остались безнаказанными.
Таня проголосовала за отделение Донбасса.
– Почему? – спросила Ольга Борисовна внучку.
– Ба, ты посмотри, кто пришёл к власти. Они же Бандеру прославляют. Это всё добром не кончится, вот увидишь!
«Если бы мы жили в Одессе, а не в Горловке, – думала Ольга Борисовна, – то Танечка могла бы пойти на Куликово Поле, и её там могли бы убить? Получается, что я на стороне убийц, если я против отделения Донбасса?»
Ольга Борисовна задумалась ещё крепче.
Так исподволь политика, которой Ольга Борисовна прежде не интересовалась, заинтересовалась ею, и Ольге Борисовне волей-неволей пришлось подчиниться и втянуться во все эти дела, которые совсем не были похожи на вязание.
Ольга Борисовна была против войны. Она так и сказала Танечке:
– Я – за мир!
– А я за что? – ответствовала Таня. – Только ты за какой-то абстрактный мир, а я за мир после нашей победы. Улавливаешь разницу? Ты, ба, за такой мир, когда всё должно остаться как было. Это обывательская точка зрения.
Ольга Борисовна хотела было обидеться, но передумала. Однако спросила:
– Почему же обывательская?
– А потому! Лишь бы было всё тихо-мирно, и не трогайте меня в моём болоте. Какая там будет власть, всё равно! Пусть будет любая. Моя хата с краю. А что там, за моим болотом, мне всё равно.
– Но ведь всегда можно мирно договориться, – возражала Ольга Борисовна.
– С нормальными людьми – можно, – согласилась внучка. – Но ты сама подумай, ба: как можно договориться с убийцами, если они твёрдо решили тебя убить? Ты их что, уговаривать будешь? Умолять? Ты посмотри, кто к власти пришёл! Как можно договориться с тем, кто в тебя стреляет? Ты его даже не видишь, и он тебя не видит. Дернул за верёвочку, пушка выстрелила, и он пошёл чай пить. Куда снаряд полетел, в кого, ему пофиг. О каком мире ты говоришь, ба? Не мы к ним пришли с танками и гаубицами. Они к нам пришли, а раз пришли и стреляют в нас, мы должны сопротивляться и отвечать. Иначе нас в бараний рог свернут.
– Ну ведь можно было договориться о федерации.
– Они не хотят федерации, ба. Они хотят единую и неделимую Украину. И чтобы все заговорили на украинском языке. И хотят, чтобы Украина вошла в Европейский союз. А мы – русские. Мы хотим разговаривать и учиться на русском языке. И мы хотим быть с Россией. Или, точнее, хотим быть Россией.
Ольга Борисовна пыталась осмыслить то, о чём говорила ей Таня. Ясно было одно: Украина раскололась, между людьми пробежала трещина, и надо было срочно решать, прыгать ли ей, Ольге Борисовне,