Я помню причал. Владислав Фолиев
общения мы поладили и нашли общие темы для разговора: как и я, он неплохо разбирался в мировой истории. В один момент, сидя в кафе, мы даже заспорились о Че Геваре, и Ася шутливо сказала: «Так я, наверное, пошла».
Леша жил до 18 лет почти на самом крайнем северо-западе страны, а затем, как и мы с Асей, переехали в Н. по учебе. Он учился на географа, а мы с Асей – на филологов. Помню, как однажды Ася пришла поздно вечером домой на нашу квартиру – я уже собирался спать – и радостно сказала мне: «Влад, кажется, у меня намечается рождение карапузов». Я не оценил шутку и удивленно спросил, о чем она. Она рассказала, что сходила на свидание с парнем, с которым недавно познакомилась через подругу, и сказала, что он хорошенький. Я тут же подхватил ее радость и стал расспрашивать подробности. Этим парнем и оказался Леша.
Ася. Жгучие черные волосы, округлое лицо и вечно уставший взгляд больших светло-голубых глаз. Это контрастное лицо всегда вызывало во мне необъяснимую теплоту внутри. Когда я впервые увидел ее, то подумал: боже, до чего интересная внешность; красота ее была так неочевидна, ненавязчива и своеобразна – ее будто было сложно ухватить. Это было одно из тех редко встречающихся лиц, которое становится прекрасным только тогда, когда ты всматриваешься в него и понимаешь, что оно особенное. Со временем, когда я стал узнавать Асю все больше, я и вовсе стал замечать в ее лице нечто странное, то, что видел в лицах других после нее, наверное, еще лишь несколько раз. И заключалась эта странность в том, что внешность ее будто становилась органична с ее личностью – глаза, щеки, рот – все это вместе будто превращалось в яркую отметку ее внутреннего мира. Она становилась для меня все более легко познаваемой, будто все сложное в ней упрощалось в разы.
Еще она была для меня подлинным восхищением. Это восхищение не было сравнимо с любовью, которую я испытывал к девушкам или к родителям, оно не было похоже и на мое восхищение таланту человека, его гениальности, умениям. Я говорю сейчас о чувстве, ворвавшемся в мою жизнь впервые, превосходящем уже знакомую мне глубинную симпатию – это чувство было сравнимо с актом собственного освобождения. С ней появлялся я. Но вместе с этим я не тянулся к ней как к женщине, не испытывал к ней сексуального влечения. Она была для меня прежде всего человеком, в котором я разглядел прекрасную сущность, пробуждающую сущность мою.
Думаю, это хорошо объясняет, почему мы жили с Асей в одной квартире и почему при этом она ходила на свидания, о которых любезно рассказывала мне. Ответ, надеюсь, очевиден: мы были друзьями. Очень близкими друзьями. Мы попали в одну группу и познакомились в первый же день обучения. Помню, как мы стояли с ней в выстроившемся кругу среди остальных одногруппников, когда наш куратор – молодая преподавательница по экономике – рассказывала нам, как мы сейчас все пойдем в соседний корпус университета на общее собрание первокурсников. Все пошли вразброс позади преподавателя,