Кавказская слава России. Шашка и штык. Владимир Соболь
Темнеть сейчас будет быстро.
У самых сеней Валериан спешился, бросил поводья вестовому, похлопал Проба по шее.
– Выведи, разотри и почисти.
– Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, – отозвался, улыбаясь, рябой Николаев. – Такого коня, да с превеликим нашим удовольствием. Тут же уже прибегал Петро от Фомы Ивановича, говорит, нашли и сена, и немного овса. Небогато, конечно, живут здесь люди, да и французы уже почистили. Ну, а что осталось…
– То мы заберем, – закончил Валериан повисшую в пепельном воздухе фразу и осторожно попробовал носком ненадежную ступеньку крыльца. Та чуть проскрипела, подвинулась, но устояла.
В прихожей в нос ударила струя зловонного воздуха справа, от двери в нýжное место. Валериан задержал дыхание, быстро прошагал по расшатавшемуся полу и толкнул дверь в жилые комнаты. Хозяева жили совсем бедно, об этом говорили и незашитые, необитые, закопченные бревенчатые стены; стволы, некогда мощные, теперь уже осыпались мелкой трухой.
Внутри уже было шумно, пахло потом и сыростью. Пробежал мимо гусар с охапкой полешек, а где-то уже и трещали дрова в невидимой пока печке. Офицеры разбирались по комнатам, снимали амуницию, намеревались ночевать в тепле и уюте. Последние четыре ночи проводили они у костров, не высыпались, мерзли и теперь хотели добрать упущенное и запастись наперед. Валериан подумал, что за крышу над головой он бы со своими людьми тоже бы дрался отчаянно.
– Не нагрянули бы сюда панове поляки где-нибудь к полночи, – загудел справа голос Ланского. – Распорядись, Анастасий Иванович, твоя нынче очередь.
– Пикеты выслал, часовые поставил. Но очень быстро бежали, вряд ли вернутся. – Приовский говорил в своей обычной манере, не слишком доверяя знанию чужого языка: коротко, не очень правильно и только по делу.
В самой большой комнате, служившей хозяевам, должно быть гостиной, расположились генерал, батальонные, несколько штаб-офицеров и ротмистр Новицкий как полковой адъютант.
– Подсаживайся, Мадатов. Сейчас выпьем, поговорим, тепла надышим. Не стой, проходи. Эскадронные у тебя хорошие, сами распорядятся.
Валериан отстегнул саблю, поставил к стене и сел, почти повалился на свободное место у самой спинки кровати. И только сейчас почувствовал, как занемело туловище после долгого дня в седле.
– Что, князь, и железо иногда устает? – прозвучал голос Новицкого от противоположной стены. Огарок свечи едва мог даже не разогнать, а слегка подсветить вечерний сумрак, и лица ротмистра Валериан не увидел, но по тону понял, что старый знакомый слегка улыбается.
Мадатов знал, что в полку иногда называют его «железным», и втайне гордился этим дружеским прозвищем. Но сейчас он ощущал, что может вдруг и сломаться. Сознание своей усталости было ему неприятно. Горячий ужин с чаркой да пара часов дремоты были сейчас просто необходимы. В самом деле, не пришло бы в голову отступившим гренадерам противника вернуться, чтобы отвоевать сухой и теплый