Кавказская слава России. Шашка и штык. Владимир Соболь
к мосту, перешел реку повыше и, видишь, первый в городе.
– Там узко, – отозвался подъезжавший Приовский. – Глубоко, но коротко. Пока рубили, согрелись. К ночи обсушимся.
– Если противник позволит, – бросил Ланской и поехал к Земцову, углядев среди солдатских киверов генеральскую треуголку.
Петр Артемьевич приветствовал гусар и коротко объяснил, что происходит на площади.
– Когда Домбровский почувствовал, что мост уже не удержит, оставил один батальон прикрытием, остальную дивизию успел отвести. Из батальона тоже, видите, выжило не более половины. Егеря мои, ваши гусары выгнали их на открытое место, тут они стали. Можно, конечно, атаковать, но что людей терять без толку? Да и поляков жалко – упорно дрались, умело.
– Хорошо стоят, – протянул Ланской, оглядывая с коня поверх голов плотный строй неприятельских гренадер. – И конницу посылать особого смысла не вижу… Новицкий, может быть, ты с ними поговоришь? Предложи сдаться, обещай все, кроме оружия. Вдруг и поверят.
Ротмистр покачал головой.
– Поляку в форме русского офицера? Очень сомнительно. Не сделать бы, ваше превосходительство, хуже.
– Как знаешь, – равнодушно отозвался Ланской. – Но тогда с ними другие поговорят.
За спиной застучали колеса. Все обернулись. Из улицы на площадь одна за другой въезжали упряжки. Полурота конной артиллерии развернулась на свободном месте. Прислуга быстро посыпалась с лошадей, ловко взялась за привычное дело: отцепила передки, поставила зарядные ящики, достала картузы с порохом и картечью. Скоро три шестифунтовые пушки нацелили свои жерла на чуть сдавших назад поляков. Егерские шеренги разошлись, держась, впрочем, настороже.
– Отъедем-ка и мы, господа, – позвал своих офицеров Ланской. – А то под свою картечь вдруг попасть – глупей не придумаешь.
Фейерверкеры стояли на местах с горящими пальниками и только ждали команды артиллерийского майора. А тот смотрел на Земцова. Генерал же пока колебался.
Гренадеры зашевелились, раздвинулись; из глубины вышел офицер и стал перед фронтом.
– Я хочу говорить со старшим.
Он был закопчен дымом, вымазан кровью, толстая, грязная повязка из разорванного нательного белья накручена вокруг шеи, под наброшенной на плечи шинелью левая рука висела на перевязи; русские слова он произносил достаточно чисто.
– Генерал-майор Земцов. Слушаю вас.
– Капитан Чапский. После гибели майора Остроленского командую батальоном. Тем, что от него осталось после сражения у моста. – Капитан прервался, сглотнул; видно было, что следующая фраза дается ему с трудом. – Я не хочу губить своих людей понапрасну.
Земцов охотно помог ему.
– Я предлагаю вам почетную сдачу. Вы сохраняете все знаки отличия, оставляя нам только оружие.
Чапский посмотрел на него недоверчиво.
– У вас есть?.. – Он щелкнул пальцами, словно вызывая из воздуха недостающее слово. – Полномочия?
Земцов