Вихрь переправ: 3. С собой проститься придётся. Ольга Васильевна Ярмакова
именем и тут же поморщился – огненная бунтарка, но когда необходимо – покладистая, шёлковая, любвеобильная гетера, что шла ради него на всё. Теперь-то уж никуда и ни на что не пойдёт.
Зиновия – снежная макушка вулкана. По крайней мере, таковой она ему казалась. Покорная, прохладно-ласковая, предсказуемая в определённых пределах. Разве не таким бывает спящий вулкан? Револьду импонировали холодность и странная отчуждённость любовницы – излишняя пылкость ему ни к чему, особенно, когда он уже так близок к свершению долгожданной мести. Опять же, наверное, всё дело в охоте за чувствами дамы: интерес, как и огонь, необходимо постоянно сохранять, подкармливая его сучьями надежды и обещания. Рыжая того не понимала, хоть прекрасно владела наукой обольщения, она горела страстью и выплёскивала ту на его рубцеватое сердце, словно хотела обуглить до черноты. Беловласка, в чьих глазах лёд не плавился, но губы услужливо, правда, с некоторым вызовом дарили скупые улыбки, остужала его страсть, не гася его целиком: ровно столько, сколько необходимо, чтобы держать на коротком поводке.
И подход, и взгляд у обеих совершенно иной. Зиновии плевать, что и как он творил с людьми и их союзниками, какими средствами не брезговал марать перепачканную до черноты душу. Она не поощряла, но и не вменяла ему в вину. Но кареглазая Луция, иное дело. Та робким шёпотом, иль гневным вскриком билась в его голове, она – только теперь до него дошло – боролась за его душу, тщетно силясь очистить своими белыми пальчиками толстенный слой копоти. И тем злила его, бесила до белого каления, до слёз, которые он оставил снам. Именно слёз он не мог простить.
Теперь всё проще. Жаль рыжую, столько дел ещё могла натворить. Он даже согласился бы на её уход к тщедушным мальчишкам, пусть так, лишь бы была жива и не путалась под ногами. Молодые должны жить, а не лежать в земле. Но ей удалось-таки его взбесить окончательно. Проклятие снять невозможно, а раз так…, что уж тут говорить.
– Это из-за неё? – ровный голосок Зиновии выдернул его из мыслей. Револьд поёжился: никому неприятно, когда кто-то дознаётся до сокровенности помыслов. – Ты ещё к ней что-то испытываешь.
Последнее прозвучало не вопросом, а твёрдой уверенностью. Но, опять же, ни капли упрёка или намёка на ревность.
– Какая разница, из-за чего или кого? – Огонёк подступившего гнева, опасная искорка вспыхнула во взоре серых глаз. Ещё чуть-чуть и грозы не миновать.
– Проглоти это уже, перевари и шагай дальше. Эмоции и застарелые чувства – помеха в достижении цели. А ты ещё не забыл, кто твоя цель?
Зиновия и не думала поддаваться на огонь в его глазах, не такая дура, как вертихвостка Луция. Ту сгубила импульсивность и необдуманность. А когда идёшь в жерло вулкана, каждый шаг следует подвергать контролю, пускай он дается через силу, через задушенный гнев в горле, – игра стоит свеч. И Револьдова свеча ярко догорит над жерлом её вулкана, до последней капельки.
Она встала с низенького кресла, которое поставили посреди