Вихрь переправ: 3. С собой проститься придётся. Ольга Васильевна Ярмакова
как и он. Все на месте, прислужники тут же. Снизу что-то легонько ткнулось в ногу – Сеера. Её идеальная чёрная шубка от переброски запылилась, поблекла, став седовато-тёмной. Потому юноша сперва не признал кошку, приняв её за постороннего прислужника. Но стоило нагнуться и пригладить грязный мех на кошачьей голове, как зверёк довольно замурчал, а пыль частично снятая пальцами, освежила былую черноту.
Галки-переправщики покинули их, как только сделка свершилась, остался филин Элигос. Этот факт несколько удивил всех, но протестовать особо никто не рвался, решив предоставить свободному переправщику право следовать с ними. И, кажется, филин был рад прибиться к разношерстной «стае», держась ближе Лукерьи Баранки.
Голова вышла из крутого пике и больше не грозила стремительным заносом к земле, теперь Эрик внимательнее осмотрелся. Не всем было так плохо после переброса из Дханпура, пожалуй, Луция и Матфей твёрдо стояли на земле и казались вполне себе довольными – ни следа, ни намёка на какой бы то ни было дискомфорт. Эрика озадачили взгляд и осанка Мафа: тот держался увереннее, чем когда-либо, а глаза (на мгновение показалось, что они сверкнули золотом) взирали высокомерно и дерзко. Но вот Матфей Катунь шевельнулся и наваждение, охватившее Эрика, прошло – перед ним вновь стоял его былой приятель и в глазах его, как и всегда, проглядывала светлая зелень.
– Ой, а солнце уже катится к горизонту, – донёсся чуток хрипловатый голос Юны Дивии с ноткой не то досады, не то удивления. – А в Дханпуре едва перевалило за полдень. Снова мы потеряли время.
Действительно, дневной светоч низко завис в безоблачной выси над черневшей линией горизонта, свету оставалось властвовать каких-то два часа от силы, а то и меньше.
Эрик, как и остальные участники путешествия, заметил, что воздух в этих местах суше, отдаёт запахом пыли и жарок, впрочем, дыхание зноя уже гасло вместе с дневным светом. Где же они оказались и что за диковинная страна Ситрич? Если они и рассчитывали на какое-то подобие живописности пейзажа, то тут их встретило разочарование.
Бескрайняя унылая степь простиралась во все концы, лишь на западе вливаясь в бугристый дымчатый песок. Будто мышиная орда, отправленная сказочным королём покорять свободные земли, неуклюже перекатывался хрупкий серый пергамент листьев по коричневато-жёлтой прилизанной, точно бриолином, траве. Осень сотворила с этим краем всё, что смогла, выжав все краски и соки жизни.
– М-да, то ещё местечко, – философски изрёк Эрик.
В поднебесье крохотными точками со стороны запада пронеслись два самолёта, оповестив своё пребывание в небесной гавани утробным рёвом. Царапины, оставленные ими на безоблачном небе, навели Эрика на обескураживающие думы: небеса рассекают машины, да что там, на дворе эра машин, а тут, под носом, творятся чудеса, место коим в книжках, но уж никак не в жизни.
– Гамаюн предлагает нам в спешном порядке переодеться в тёплую одежду, – оповестил всех Матфей, раскрывая рюкзак и вытаскивая из него в первую очередь саламандра, – ночи в этих местах холодные,